С 25 по 31 октября в Театре.doc прошел фестиваль документальных проектов
«Охота за реальностью»

На протяжении нескольких вечеров в Театре.doc очередная группа «охотников» пыталась установить свои личные связи с реальностью. Важной задачей было сближение ее с реальностью художественной — обнаружение в документальном материале перспективы спектакля. Эта практика в «доке» — регулярная и общедоступная. Заявку может подать любой человек. «Охота за реальностью» проходит так: оружие — диктофон/блокнот/камера, трофей — осмысленный и преобразованный фрагмент реальности в различных ее проявлениях. На этом этапе начинается самая важная работа: показы, обсуждения и коллективный мозговой штурм по поводу дальнейшей судьбы заявки, в котором участвуют не только авторы проектов, но и зрители, театральные критики, социологи, психологи и другие специалисты. На этой платформе выросли многие спектакли, которые годами успешно идут в репертуаре: «Выйти из шкафа» и «Кантград» Анастасии Патлай, «Правозащитники» Елены Греминой, «Однушка в Измайлово» Заремы Заудиновой и другие.

Судьбы

На этот раз организаторы выбрали сквозную тему — сопротивление. Это довольно широкое понятие обрело самые различные коннотации в предложенных эскизах, и в общем ландшафте «Охоты» вылилось скорее в вопрос ломки стереотипов, в проговаривание «неудобных» или вовсе табуированных по разным причинам тем. Или же просто малоизвестных: бывшие семинаристы делятся опытом адаптации к мирской жизни (читка «Бурсаки» Юрия Шехватова), француженка рассказывает о своих неудавшихся романах с русскими мужчинами («Midkiss breakup» Натальи Бесхлебной в режиссуре Надежды Бушуевой) — авторы в предложенном материале приоткрывают ту часть жизни, которая от большинства людей сокрыта.

Заявка Midkiss breakup. Фото Гига Джохадзе

Просветительский элемент оказался общим у многих эскизов, не столько рефлексирующих на тему, сколько просто о ней свидетельствующих. Художники Наталья Зинцова и Хаим Сокол в зарисовке «О себе» исследовали относительно новый феномен, известный разве что малой части интернет-пользователей: объявления семейных пар, ищущих работу с проживанием — уборка и готовка для жены, охрана или строительные работы для мужа. Авторы намеренно не занимались анализом этого, как выяснилось, массового явления, превратив свое высказывание в перформанс. Десятки, если не сотни коротких объявлений соискателей просто зачитывались на фоне экрана с фотографиями жизнерадостных супругов, которые все как на подбор «спокойные, добрые, без вредных привычек, аккуратные, чистоплотные» и так далее. Отсутствие комментария авторов и связок между текстами не помешало созданию дополнительного объема и смысла за счет огромного количества и однообразия объявлений. Напряжение материала родилось благодаря конфликту комического (самой шаблонной формы и неграмотности) с драматизмом контекста, что иногда прочитывался между строк. Зачастую такая работа нужна беженцам, а иногда возрастным парам без жилья или родителям, зарабатывающим на институт ребенку.

Сопротивление материала

Тема войны звучала на фестивале дважды. Татевик Гукасян представила читку «Война: по ту сторону экрана» о чеченской войне. В 2013 году комитет «Гражданское содействие» выпустил сборник «Каждый молчит о своем. Истории одной войны» — волонтеры брали интервью как у непосредственных участников кампании, так и у тех, кто слышал о конфликте только из теленовостей. Взяв оппозицию «участник-свидетель» как главную тему, автор включила в читку несколько монологов из сборника, которые предваряются размышлениями волонтеров-интервьюеров. Вероятно, для дальнейшего развития эскиза именно они как связующее звено между двумя реальностями могли бы сыграть важную роль. Тематизация не самой войны, а памяти о ней, взгляд современных молодых людей уберегли бы от ненужного укрупнения и без того мощный материал.

Заявка О себе. Фото Мария Ботева

В подобном ключе на фестивале прозвучал и разговор о гражданской войне в Таджикистане. Автор заявки «Республика» Сергей Давыдов исследовал постколониальный синдром, опираясь на свидетельства этнических русских, проживавших в Таджикской ССР, а после развала Союза оказавшихся не нужными обеим родинам. Характерно, что при всей свободе сценического воплощения (трактовка и любые режиссерские решения на этих читках не возбранялись) именно заявки по таким сложным и кричащим темам проходили в форме обычной читки: сидящие в ряд актеры, текст с листа. Как справедливо заметил на обсуждении Михаил Угаров, за скучный материал в театре браться интереснее, он оставляет режиссеру больше пространства. «Республика» ставит все тот же вопрос избавленного от оценки аккуратного подхода к теме. Только еще, возможно, понадобился бы и некоторый комментарий-справка: в отличие от чеченской кампании, о таджикском конфликте 1992 года известно куда меньше.

Реальные воздействия

Нужно ли напоминать, что с реальностью у Театра.doc отношения более чем близкие. Настолько, что еще вопрос — кто за кем охотится. На прошлой неделе даже средства массовой информации обратили внимание не неудавшийся поход двух полицейских в театр: искали, как они сами объяснили, некий «неофициальный показ», а еще на всякий случай «людей нетрадиционной ориентации», а попали на спектакль про древнегреческих богов. Потоптались и ушли. Не заходя в Белый зал Театра.doc, где коллеги Али Феруза из «Новой газеты», «Медиазоны» и «Moloko» читали его дневниковые записи из тюрьмы (читку «Дневник Али» срежиссировал Михаил Угаров). Журналист в настоящий момент находится в тюрьме для мигрантов — неизвестно на какой срок. Разумеется, трудно оценивать эту читку в категориях эстетического — прежде всего, это важная и необходимая гражданская акция. Сами же записи производят угнетающий эффект своей обыденностью: погода, чтение, прогулки, еда. Но, как известно, помещенная в определенный контекст, страшна именно обыденность (подобным образом звучал сыгранный когда-то в Театре.doc «Вятлаг» Бориса Павловича — записи банальной череды событий лагерной жизни). То, что этот сюжет не может, к сожалению, быть рассказанным в прошедшем времени, а транслируют его близкие герою люди, дает очень острое звучание каждой простой строчке дневника.

Читка Бурсаки. Фото Владимир Супик

Тема тюрьмы возникла и в другой вечер — Мария Павлова сделала эскиз из монологов в приемной Бутырской тюрьмы, в которых матери-жены-невесты обсуждают в основном прагматичные вопросы состава передачек. Некоторое снижение материала, отказ от пафосных речей в духе «жизнь мою погубил» создают все то же понимание пугающей привычки, когда аномалия идет за норму.

Проект Ивана Корсуновского «Смертельный случай», судя по обсуждению, серьезно взволновал многих зрителей. Это второй показ работы, посвященной теме смерти и подсознательного запрета на разговор о ней в повседневности. Если на раннем этапе автор собирал коллаж из разных монологов — люди, столкнувшиеся со смертью близких или просто желающие преодолеть свой страх — то ко второму показу материал сузился до конкретной истории. Две сестры на протяжении часа делятся воспоминаниями о смерти их матери, больной раком на последней стадии, о пережитом аде больничной бюрократии, домашнего ухода и о собственных муках принятия близости утраты. Таким образом, фокус чуть сместился — выдающаяся и сильная заявка получилась все же о жизни, о взаимоотношениях внутри семьи, дочерей с матерью и сестер между собой. Возможно, автору не стоит отказываться и от первоначального замысла — исследовать именно страх перед смертью, причины табуированности ее обсуждений, что укоренилось в русской ментальности. Это могли бы быть просто разные работы — от общих смыслов к частной истории. Несмотря на легкость интонаций и простой лексики, обсуждать материал было непросто — все-таки осознание подлинности истории придает звучащему тексту исповедальный оттенок, интимный если угодно. И снова реальность внесла свою ноту, обострив факт встречи жизни и документа: одна из зрительниц оказалась героиней этого текста — сестрой и дочерью.

Следствие ведут…

Мотив обращения к той или иной истории у автора зачастую личный, но некоторые вещи практически навязывает если не сама жизнь, то ее эхо в информационном шуме. Материалы уголовных расследований и судебных решений легко могут соперничать с самыми крутыми сценариями блокбастеров, мистических триллеров и черных комедий одновременно. Те, кто следил за расследованием «Медиазоны» о «безголовом преступнике», уже прозвали этот нескончаемый сериал «Краснодарским Твин Пикс». Петр Верзилов и Александр Расторгуев показали этюды по мотивам этой истории: загадочное убийство человека, обвинение его же в нападении на стариков, потеря его головы при транспортировке с экспертизы, вынесение приговора умершему и бесконечные мытарства родителей по судам. Авторы избрали публицистический принцип — актеры просто реконструировали нападение, как это делается во время следствия, а затем пригласили зрителей высказаться, кому в этой истории они верят. В таком лихо закрученном сюжете интересна как раз фантасмагория, абсурд. Мистические, инфернальные мотивы могли бы скрасить сухой язык расследования и повествование в духе детектива.

Читка Дневник Али .Фото Мария Ботева

Впрочем, и канцелярский безжизненный язык закона может быть удачным художественным средством, как это было в «Уроках музыки» Артема Материнского. Сложные хитросплетения отношений ученика и учительницы, результатом которых стало помещение в психбольницу одного и привлечение к суду другой, перекодированы в тексты постановлений, зачитываемых прокурором. Общая нездоровая атмосфера современных российских школ, переписки родителей в мессенджерах, по агрессии превосходящие диалоги детей, тотальный надзор и зависимость от государства — все это транслируется через разные типы документов: от больничных справок и протоколов суда до переписок в соцсетях и телефонных разговоров. С постепенным раскрытием деталей дела расширяется и круг поднимаемых вопросов, замыкаясь на общей незащищенности и бессилии человека в системе — мальчик сам предпочел больничные стены семье и школе, учительница оказалась на грани срыва, родив ребенка с особенностями развития… В финале прокурор зачитывает поздравление с Днем знаний на фоне проекции с кадрами мартовских протестных митингов (те, что в СМИ прозвали «Крестовым походом детей»), и пожелания «в добрый путь» сливаются с призывами к свободе — перекричать друг друга им не удается.

Читка Уроки музыки. Фото Артема Материнского

P. S. В качестве эпилога хочу привести пример плохого театра, где связи с реальностью совершенно потеряны. Третий день фестиваля перед вечерними читками я провела в Басманном суде, наблюдая процесс вынесения приговора Софье Апфельбаум. Случай, когда «театр» злонамеренно выдает себя за реальность — клинический, а потому хочется срочно бежать туда, где все-таки наоборот. Где маленькая мастерская с этой реальностью работает, осмысляет, придает огласке. Спектакль Елены Греминой «Война близко», который сейчас в репертуаре, тоже вырос из «Охоты за реальностью». В личной беседе один из актеров сказал, что его будут играть до тех пор, пока сидит в тюрьме Олег Сенцов. Противоречивое чувство, когда язык не поворачивается пожелать долгой жизни спектаклю. Однако у Театра.doc с каждым годом, кажется, все больше поводов для продолжения своей важной миссии.