О VII Открытом театральном фестивале «Свой» в Екатеринбурге

После обсуждения одного из спектаклей фестиваля моно- и дуэтов «Свой» Камерного театра, который проходил в Екатеринбурге в конце сентября уже седьмой раз, автор-сценограф, улыбаясь, поведал нам историю создания обсуждаемого проекта: «Слушайте, — сказал я друзьям — там, на этом фестивале, дают такой потрясающий фуршет, нам надо обязательно сделать моноспектакль». Финальный фуршет был правда хорош, но совсем не выдающийся, то есть речь на самом деле шла, конечно, о другом. О том же, о чем без слов говорили режиссеры, которые, приехав, заходили в кабинет директора театра и фестиваля с большим букетом роз. А другие прямо подтверждали, что спектакли делают специально для этого фестиваля.

Сцена из спектакля «Петрополь. Часть I. Шинель».
Фото — архив театра.

Ирина Викторовна Евдокимова восемь лет назад стала директором целого Литературного комплекса, к которому принадлежит и Камерный театр. И после долгого до этого, благоговейного перед музейностью застоя как в семи музеях-избушках (мало посетителей? и хорошо, лучше архитектурные объекты культурного наследия сохранятся), так и в театре (где шли, в основном, давно поставленные местными актерами-режиссерами классики) началось бурление. В музеях стали возникать многочисленные выставки, в каждом (!) появился свой театр (даже в бажовской Сысерти — крошечном областном городке-поселке), запущенный сквер в музейном квартале, расчищенный и реконструированный, ожил и тоже обрел театральные подмостки. Ну и собственно театр, конечно: появилась своя маленькая, но постоянная труппа, стали снова и снова приезжать молодые режиссеры — Антон Морозов, Георгий Цнобиладзе, Ярослав Жевнеров, Дмитрий Зимин, Борис Павлович (в виде одного из «деревьев» своего «Леса»)… То есть процесс пошел! И вот фестиваль — тоже ее любимое детище, и эта любовь (как встречали-провожали, как заботились-кормили, как долго можно было остаться участникам и смотреть других) витала в воздухе, в улыбках, объятиях, в сказанном и несказанном, в том числе, к слову, и на финальном фуршете.

Сцена из спектакля «Паралимпиец».
Фото — архив театра.

«Свой» — название свое фестиваль получил, как уже упоминалось, семь лет назад — слово, что и говорить, для нашего времени слишком сильное. (Первый тост на открытии звучал так: «Похожа ныне жизнь на клюкву, / и горечь сладкой стала вдруг, / когда к привычным крупным буквам / один добавлен краткий звук…») Да, о войнах, прямо и косвенно, речь на фестивале шла почти все время — кроме прочего идет год 80-летия, и многие свежие спектакли как бы с необходимостью могли касаться этой болезненной темы. И даже когда речь шла как будто о другом, все равно думалось об этом.

Так в спектакле Саровской драмы «Петрополь. Часть I. Шинель» (Гран-при) Акакий Акакиевич Светланы Киверской, маленький, толстенький, удивительно похожий на себя из норштейновского неслучившегося мультфильма, в поисках защиты судорожно семенит своими чуть косолапыми ножками по сцене и натыкается на… «ВЛАСТЬ». Представленную здесь разными частями своего огромного, из папье-маше, несоизмеримого не только с жалким Башмачкиным, но и вообще с человеческим, тела (всех других персонажей повести исполняет довольно крупных размеров артист Дмитрий Зонов). Нос, ножищи-ручищи, сапоги принадлежат — показывает нам режиссер-постановщик Антон Морозов — существам какого-то другого измерения, другого порядка. Порядка, где ты, человек, со своими бедами, чувствами, потребностями, мечтами, просто какое-то незначительное, надоедливое насекомое.

Совсем только что созданный петербургский театр «Пара» представил «заплыв в 60 минут» своего «Паралимпийца» режиссера Романа Габриа. Речь от лица парня, который в результате несчастного случая лишился всех конечностей. Физически совершенный, как античная статуя олимпийца, Виталий Ярош («Лучшая актерская работа») погружает нас в трагедию человека, который внезапно превратился (вспомним Кафку) во что-то совсем для всех окружающих другое, безобразное, про его космическое одиночество, про то, как сверхусилиями своего воображения он пытается спасти себя, очутившегося внезапно в этой пропасти бытия. Надо ли напоминать, как возросла частотность таких «несчастных случаев» для молодых и не очень людей сегодня?

Сцена из спектакля «На заре (Тан вакыты)».
Фото — архив театра.

Стильный, минималистский спектакль Нижнекамского государственного татарского драматического театра, которым открывался фестиваль, поразил своим сложным современным театральным языком на стыке с contemporary dance (режиссер Туфан Имамутдинов, пластика Марселя Нуриева, художник Лилия Имамутдинова, свет Ильшата Саяхова). Он представляет собой пластико-драматическое воплощение одного из стихов «На заре (Тан вакыты)» Сагита Рамиева — классика татарской поэзии рубежа позапрошлых веков: призыв к своему народу проснуться, прорваться к свободному дыханью, к национальному достоинству пронизывает его. А перед зрителем развертывается в блестящем исполнении Алмаза Хусаинова трагическая жизнь поэта, полная преследований, глухого пространства тюремных камер, полная страха, чувства безысходности, ощущения собственной немоты и, несмотря ни на что, надежды.

А еще в этом году фестиваль посетил Сократ. Александр Худяков — петербургский проект Кабаре ШУМ — не просто «изображал» Сократа, как живущего своей отдельной сценической жизнью персонажа. Его Сократ в «театральном стендап-сериале по мотивам диалогов Платона» напрямую вступал в разговор не только со своим учеником (Иван Вальберг), но и с теми, кто был в зале. Мы голосовали, отвечали на вопросы, попадали в диалектические тупики, наша мысль буксовала, и только знаменитая сократовская ирония помогала придти к какому-то парадоксальному иногда выводу. Темами двух первых «серий» стендапа, в которых мы стали свидетелями и участниками, были «Справедливость» и «Государство». А целью знаменитых бесед великого античного собеседника было, как известно, освобождение мысли своих сограждан из-под власти расхожих мифологических шаблонов и стереотипов — или она так же не актуальна для нас и сограждан вот прямо сейчас?

Сцена из спектакля «Пыль».
Фото — архив театра.

Прямой актуальностью был пронизан спектакль независимого театрального проекта «Лаборатория 13» из Москвы — «Пыль» по книге немецкой писательницы Ирмгард Койн. Монолог, воплощенный режиссером Элистином Михайловым и актрисой Русланой Дорониной, построен на сочетании тяжелого, страшного вербального ряда — героиня рассказывает о фашистских преследованиях в Германии начала Второй мировой — и легких, хрупких бумажных человечков-кукол, которых ничего не стоит сдуть, смять, порвать. И, несмотря на эту подчеркнутую несоизмеримость сил тоталитарной власти и людей, все равно со сцены звучат слова «или мы не виноваты? это все они?.. мы все виноваты… это все — мы!»… Или, например, «это только кажется, что нас мало — нас много!». Надо было видеть, как весь зрительный зал, захлебываясь в аплодисментах, встал в едином порыве на финальном поклоне.

Тонким чистым ручьем пробивалась на фестивальных показах и другая тема — любви. В чудесной «страшной комедии для детей и их родителей» из маленького Рубцовска «Едят ли ведьмы своих внуков?» в постановке Алексея Бурдыко юные артисты Анастасия Бурдыко и Кирилл Евсеев своими кукольными персонажами с огромным обаяниям и юмором рассказали драматическую историю отношений бабушки и внука («Лучший дуэт»). Глубокой и нежной любви подростка к отцу полна трагическая повесть Виктора Голявкина «Мой добрый папа», по которой привез свой спектакль Театр им. Кукол из Петербурга. Было, откровенно говоря, очень обидно, что замечательный артист-кукольник Артем Макеев в представлении героя не удержался от зашкаливающего им самовосхищения, самоумиления и тем чрезвычайно снизил художественные качества своего авторского спектакля. Ну и, конечно, яркая, любовно-ироничная, отчаянно-театральная «Душечка» Московского театра «Школа драматического искусства» («Лучшая режиссура»). Режиссер Артем Черкаев наделил свою Оленьку такой жаждой любви, что — как это зримо воплощено в спектакле — для нее она тождественна просто самой возможности жить. Предмет — всех возлюбленных играет Кирилл Федоров — не так значим, важно само состояние влюбленной души, которое чудным образом просто лучится из очей героини Алины Чернобровкиной.

Сцена из спектакля «Едят ли ведьмы своих внуков?».
Фото — архив театра.

В самом деле, что может спасти, когда жить невозможно?! Только она, любовь: к бабушке, к другу, к собаке, к цветку, к возлюбленному или к… музыке, например. Как убедили нас авторы — режиссер Владимир Чухланцев, художник Александр Храмцов, актер Даниил Каширин — своим спектаклем «1900-й. Легенда о пианисте» из творческой мастерской Петрозаводска. All you need is love!