«Кабаре Галич».
Центр культуры и искусства «Прогресс» (Воронеж).
Спектакль-концерт Яны Кузиной.

15 декабря 1977 года, ровно 46 лет назад, в Париже умер Александр Галич. За прошедшие почти полвека на родине поэта изменилось многое: загнулся советский строй, отшумела Перестройка, развалился СССР, прошли 1990-е, к которым приклеился штамп «лихие», а вот уже и нулевые, и десятые нового века позади. Мы живем в 2020-е, а какими их назовут — есть предположения, но это дело потомков. Что же может спеть нам о нас самих в 2023 году Александр Аркадьевич, есть ли ему что сказать сегодня?.. С этой мыслью шла я на спектакль-концерт «Кабаре Галич» нового воронежского Центра культуры и искусства «Прогресс», загадывая: проймет — не проймет. Проняло, и еще как! После спектакля бесконечно слушаю песни Галича, бормочу их под нос, прокручиваю в голове — то в авторском исполнении, то в совершенно особенной, индивидуальной интерпретации Яны Кузиной.

Я. Кузина.
Фото — архив театра.

Кстати, сам Галич не исключал возможности остаться актуальным и сотню лет спустя, судя по песне «После вечеринки», в которой его «глуховатый голос» входит в незнакомый дом и будоражит едва опохмелившихся гостей. Не очень, знать, верил в кардинальные перемены в отечестве… Так и вышло. «От шуточек этих зябко», от предостережений — тревожно, от безжалостных открытий — больно и жутко. То ли Галич так прозорлив, то ли наша историческая дорога, сделав круг, вернулась в ту же точку — а, может, и то, и другое верно — только его слова вновь живы-живёхоньки, а горькая интонация удивительно созвучна времени. Никакого ретро!

«Кабаре Галич» камерный спектакль-концерт — всего на час, всего 12 песен. Но впечатление от него очень глубокое, а художественный, содержательный объем может поспорить с некоторыми многочасовыми сценическими полотнами. Сильное личностное высказывание. С первых же слов возникает доверие к актрисе и понимание замысла целого. Яна Кузина выходит на маленькую сцену и, перед тем, как начать петь, очень коротко обозначает параболу судьбы Александра Галича: преуспевающий советский драматург в начале 1960-х годов отказался от благополучной стези и сытой жизни, выбрав свободу — прежде всего, свободу слова. Официальных концертов в больших залах было всего два (и после одного из них Галича выгнали из творческих союзов, подвергли опале, лишили возможности зарабатывать на жизнь), но песни на магнитофонных пленках слушала вся страна. В спектакле представлена «ролевая лирика» Галича, песни с захватывающей человеческой историей, с ярким характером, особенной лексикой персонажа, но еще и несколько «программных» песен-манифестов. Музыкальная обработка песен принадлежит Юлии Яковлевой, она же сопровождает пение игрой на фортепиано вместе с Марией Александровой (скрипка) и Еленой Филатовой (виолончель). В середине спектакля, когда Яна Кузина уходит за кулисы сменить костюм, музыкальное трио с юмором, сочно и стильно исполняет балладу о «Принцессе с Нижней Масловки», что раз в два месяца ужинала в ресторане «Динамо». Бытовая зарисовка, превращающаяся в портрет «современной Золушки», которую не ждет карета, звучит и весело, и сочувственно, душевно и мелодично.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Яна Кузина — замечательная молодая актриса Воронежского Камерного театра. Вернее, она была актрисой Камерного, когда я смотрела спектакль — а буквально через пару дней художественный руководитель, создатель этого прекрасного театра режиссер Михаил Бычков был приказом местного министра культуры уволен, и Яна подала заявление об уходе из труппы в знак несогласия с этим административным решением. Такой решительный жест актрисы не кажется ни экстравагантной выходкой, ни актом отчаяния — это осознанный выбор серьезного, принципиального человека. Не случаен в ее творчестве Галич, выбравший свободу, не случаен… Рыжая красавица, высокая, статная, с крупными, но тонко прорисованными чертами лица и умным, проницательным взглядом, Кузина на сцене — невероятно выразительна. Соединение в облике женственной мягкости и явной внутренней силы впечатляет. А еще — эмоциональная бездонность, которая угадывается, но не распахивается. Слезы не проливаются, чувства не обрушиваются на слушателя. Видимо, задача в том, чтобы публика воспринимала тонкие посылы, ловила каждый звук и оттенок, каждый мимический нюанс и шла вслед за актрисой, понимая, что еще очень многое осталось внутри.

Скорее недосказать, чем пережать, не хватить через край, а удержаться на краю — вот к чему стремится Яна Кузина.

Лаконичный спектакль. Когда он заканчивается, зритель ощущает, что хотел бы еще и еще слушать. К тому же темп, взятый Кузиной и музыкантами, высок, она пропевает тексты Галича, как кажется, гораздо быстрее автора, которому было свойственно ломать ритм, делать неожиданные паузы и растягивать строки. Звучание Кузиной — современное по темпу, но не только в этом дело. Она поет «легко», словно давая эскиз песни, а не ее живописный портрет.

Я. Кузина.
Фото — архив театра.

Помню, я познакомилась с песнями Галича довольно поздно, в конце 1980-х (в моем детстве и отрочестве дома у нас звучали всегда Высоцкий и Окуджава, но не Галич). А когда начали уезжать в эмиграцию не только друзья родителей, но уже и мои, в каждой компании мы плакали, подпевая: «Когда я вернусь, ах, когда я вернусь…». В 1988 Михаил Левитин выпустил в театре «Эрмитаж» спектакль «Галич. 18 историй для друзей», в котором играл ушедший из Ленинградского ТЮЗа Александр Хочинский и «эрмитажница» Дарья Белоусова. Артисты напевали песни Галича, проговаривали их, рассказывали как истории. Спектакль был для меня важной вехой в приближении к поэту. Чем отличается версия Яны Кузиной от давнего левитинского спектакля?.. У Хочинского и Белоусовой, у обоих — надтреснутые голоса, в них отпечатано страдание. Хочинский — тенор, но с такими вибрациями, с таким тремоло, от которого душа заходилась. Его лирический герой на сцене — опустившийся на дно жизни интеллигент, простуженный голос которого не звучал в верхах, он срывался. И это пронзало!.. Белоусова в «Караганде» («Песне про генеральскую дочь») хрипела (художественно!), ее героиня — побитая жизнью женщина, осипшая на морозе, под горьким хмельком. Боль от воспоминаний о родном Ленинграде так сильна, что она уже действительно воет: «А тридцать лет назад я с мамой в том саду… Ой, не хочу про то, а то я выть пойду!»

У Яны Кузиной голос иной — звонкий и мелодичный. Верхние ноты красивые и чистые. Одна из песен («Последняя песня» Галича, которой спектакль завершается) сделана ею так, что слышатся невзначай серебристые интонации Вертинского, словно те самые бубенцы издалёка. Звучание хрустальное, боль прощания как будто растворена красотой исполнения — и все-таки остается, слушатель уносит ее с собой. «Караганда» для Кузиной тоже очень важна, принципиальна. Героиня ее — не спившаяся и не раздавленная жизнью, это гордая женщина, тихо, но стойко переживающая свое одиночество в грубом, грязном мире. Можно так сказать: лирическая героиня спектакля «Кабаре Галич» в целом — это сосланная в современную мелкую суету, обыденность и пошлость обладательница высоких мыслей и благородства души. Поэзия — в мире прозы.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

У Кузиной прекрасный вокал, но она как будто сдерживается и нисколько не желает демонстрировать себя, не любуется своими голосовыми данными. Ее исполнение очень умно, тонко, и при этом театрально. Каждая из историй «решена», у нее есть жанровая окраска. Легкая «Леночка» — первая песня спектакля — про чудесную перемену в судьбе постовой, ставшей королевой в Африке. Горчайший «Веселый разговор», где «касса щелкает, касса щелкает», отсчитывая десятилетия, полные потерь, несчастий, унижений и обид героини (все ее переживания — в подтексте, «за кадром»). Знаменитый «Городской романс», прозванный в народе «Аджубеечкой» — герой бросает любимую жену ради выгодного брака с «дурой Тонькою», некрасивой дочкой номенклатурного начальника с персональной машиной, дачей и «пайками цековскими» — Кузина поет как бы двумя голосами. «Тоненьким» от имени героини, отвергнутой, но не унизившейся, гордо стоящей «на дверях» в Останкино, «где „Титан“ кино», на ветру и морозе. И низковатым, словно чуть подшофе, голосом ее бывшего мужа, презирающего себя, тоскующего по прежней любви, но не готового пренебречь богаческим домом и «сортиром восемь на десять».

Совершенно другим — хулиганским голосом пацана-беспризорника, выросшего и воспитанного в лагере — рассказывает Кузина длинную, как каторжный срок, историю о «Королеве Материка» (завораживающая своей жутью баллада «Белая вошь»)… И внезапно потрясает жесткой ритмичностью, грозным рефреном «И бьют барабаны» фантасмагория «Ночной дозор», в которой по улицам маршируют многочисленные памятники генералиссимусу. Свергнутые с постаментов, они поднимаются и шествуют в поисках «человечины», чтобы снова набраться сил… Галич с этой песней 1963 года спустя шестьдесят лет кажется мрачным пророком. А песня звучит мощно, как набат.

Я. Кузина.
Фото — архив театра.

Создатели спектакля, не боясь сопоставлений, включают в свою композицию и голос самого Галича. Яна Кузина начинает петь «Не надо, люди, бояться», потому что не сохранилось полной авторской записи этой песни, а Александр Аркадьевич продолжает: «Неисповедимы дороги зла, Но не надо, люди, бояться!» Это не пустой лозунг, а выстраданный призыв человека, поэта, художника, знающего, что такое настоящий, чудовищной силы страх, проникающий во все поры. И все же этот страх отринувшего. Победившего. Такой вот месседж нам — из времен давних, но не дальних.