«Ничего святого».
Документальный стендап Ангелины Засенцевой.

Стендап «Ничего святого» Ангелины Засенцевой принадлежит к категории автофикшн-спектаклей, пока мы не сформулировали стройную теорию автофикшна в театре. Сложность этого же порядка связана с отсутствием четких границ между моноспектаклем, исполняемым актером о самом себе, — и стендапом, где исполнитель тоже один, тоже на сцене и тоже говорит о себе. Разумеется, есть то, что мы называем театральностью — что в первую очередь поможет отмежевать спектакль от всего остального. Есть авторское намерение — создать одно или другое. В случае с произведением Ангелины Засенцевой мешает неопределенность, неясность стремления. Отчетливо мы можем разглядеть отправную точку — поиски счастья, желание проартикулировать, что конкретно значит «быть счастливым». Это не самый очевидный путь создания автофикционального текста, поскольку опыт подсказывает, что автофикшн прорастает из травматичного события. Впрочем, и таких в монологе Ангелины будет несколько.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Спектакль «Лес. Ангелина», который с успехом играется уже несколько лет в разных городах и по принципам создания схож со стендапом «Ничего святого», становится как бы первой частью одного большого, пусть и разделенного надвое временем и разностью названий, спектакля. В стендапе актриса, как и в первой части, опирается на уже существующий текст, чтобы строить мысль от него: сейчас этим текстом стала статья в Википедии, если быть точной — разнообразные определения счастья, которые в ней приводятся. Во вторую часть перекочевали и несколько ключевых тем: дисфункциональность семьи, сложность любовных отношений, успехи и неуспехи в профессии. Ангелине приходится наскоро вводить в контекст тех, кто не видел другого ее моноспектакля, но так, чтобы не утомить других — знатоков и ценителей «фирменного стиля» актрисы. Все звучащее из ее уст становится прекрасным поводом для рефлексии, и остроумный самоанализ вполне удается. Но рано или поздно встанет вопрос, о чем именно играется спектакль, и это вызовет затруднения. «Лес. Ангелина», который сделан стройно, такого вопроса не вызывает. И в нем все-таки чувствуется присутствие режиссера (пусть не на всех этапах); в стендапе «Ничего святого» — чувствуется его отсутствие. С другой стороны, это и справедливо, ведь стендап вообще в фигуре режиссера не нуждается.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Заразительность Засенцевой играет и за, и против нее: мне как зрительнице уже не так важно, что она говорит, — главным становится то, как она существует на сцене. Пусть даже она просто сидит на барном стуле или стоит перед занавесом в луче, как диктует жанр. Она держится даже чуть строго, глядя людям в зале прямо в глаза, и есть в этом готовность к нападению, пусть даже зритель бесповоротно и безоглядно обожает ее. Но в тот момент, когда я совершаю волевое усилие и возвращаю себя к содержанию, мне действительно верится, что мы — всем залом — этим вечером к чему-то придем. Актриса произвела ресёрч по теме, работала с документом. И правда, Ангелина Засенцева предъявляет нам его. Несколько смонтированных в одно видео из детства-отрочества, туфли на шпильке для стрипа, которым она занималась когда-то, заметки в телефоне (актриса даже называет число и обстоятельства их написания). И все-таки складывается впечатление, что можно вытягивать по одной нитке из полотна спектакля, а он при этом ничего терять не будет. Вот актриса рассказывает, как занималась животными в детстве, вот демонстрация видео тех лет. Историю, которая так и не стала полноценной стройной линией повествования, можно вынуть, но «Ничего святого» от этого значительно не изменится.

Есть в спектакле прием, знакомый по литературному автофикшну: регистрация самого процесса создания произведения. Он работает беспроигрышно, и если удалить все истории, быстро мелькающие в рассказе Ангелины, останется описание процесса сбора и закрепления материала — самое занимательное, что есть в тексте, поскольку неслучайное, логичное и обработанное, но не лишенное намерения быть откровенной с залом.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

На протяжении действия есть надежда, что вот-вот, еще немного — и разовьется одна тема, потом другая; что все-таки будет исполнен танец, ведь если стрипы были надеты, значит… Одна из финальных сцен «Ничего святого» — финалов в этом спектакле, как мне кажется, несколько — о том, что можно все-таки составить список счастливых дней, вспомнить первые свои слезы счастья. Пункты списка можно вспомнить и оценить по достоинству, только значительно отдалившись, то есть, буквально, сделав их списком. Таков итог поисков счастья: оно среди нас, но до поры до времени остается незамеченным.

В том случае, когда слово «стендап» становится жанровой дефиницией спектакля, обнаруживается тяга театра к комедийному искусству; ему, театру, это сделать довольно легко, но велика опасность в этот момент перестать быть театром.