«Калигула». А. Камю.
Серовский театр драмы имени А. П. Чехова.
Режиссер Владимир Золотарь, художник Алексей Унесихин.

На месте закрывшегося предприятия Danish kingdom Владимир Золотарь открыл супермаркет Roman Empire. Очевидно, что «Калигула» в Серовском театре — если не завершение, то продолжение начатого в «Гамлете» Омского ТЮЗа, так и оставшегося скорее эскизом, чем полноценным спектаклем, и не имевшего возможности вырасти, встав в репертуар театра на постоянной основе.

На сцене выстроен обычный супермаркет: прилавки с продуктами, будка охранника, касса, спрятанная в боковом портале. Задник — видеоэкран, напоминающий огромное панорамное окно. Несмотря на тяготеющую к современности сценографию, к тексту Камю здесь относятся бережно.

В «Калигуле», как и в омском «Гамлете», в центре сценического повествования оказывается герой в состоянии пубертатного бунта.

Кай в исполнении Алексея Наволокова встраивается в галерею сочиненных Золотарем персонажей — одиноких, чужих, уходящих от мира в музыку (таким был не только Гамлет, но и Лариса в «Бесприданнице» Ульяновского драматического театра). Калигула — красивый утонченный мальчик, совершенно не вписывающийся в мир торговых прилавков и патрициев в деловых костюмах, мир, пропахший бич-пакетами, которые заваривает охранник Геликон (Сергей Каляев).

А.  Наволоков (Калигула), О. Кирилочкина (Цезония).
Фото — Р. Стрункина.

Он слишком хрупок для жизни, которая его окружает. И вначале все действительно относятся к нему, как к драгоценной вазе. Калигула появляется, таща за собой каталку с трупом Друзиллы (Анастасия Козьменко). Он кружится в легком танце, проводит рукой по накрытому простыней телу. На экран крупным планом проецируется лицо Калигулы — глаза его полны слез.

Весь спектакль — это процесс переживания утраты, в результате которого лирический герой перевоплощается в трикстера.

Калигула уходит от мира, надевая огромные наушники и синий плащ (теперь его костюм полностью повторяет наряд Джокера из фильма «Темный рыцарь»). Его музыкальная тема — «Fallen Leaves» Billy Talent — пронзительная панк-рок-баллада об опавших листьях, тема одиночества, безысходности и непоправимости хода вещей. Он содрогается в конвульсиях, бесшумно открывая рот на припеве. Калигула здесь — мальчишка в душевном раздрае, ребенок, вынужденный повзрослеть в момент, когда мир предал его. Кай беспомощно щелкает пальцами над телом Друзиллы, но он не в силах преодолеть смерть.

Переживая мучительно болезненное одиночество, Калигула идет по пути деструкции. Он запрыгивает на стеллаж с продуктами, как на Олимп, застывает с гримасой крика на лице, крепко сжав кулаки, — так рождается Император. Кай прощается с лирическим «я», надевая маску «другого» — на экране возникает его лицо в гриме Джокера. «Виновны все!» — кричит он в микрофон.

Именно в этот момент рождается трикстер — антигерой с амбивалентной природой. Камю писал: «Бунт — это аскеза, пусть даже слепая. Если бунтарь богохульствует, то он поступает так в надежде на нового Бога». Бунт Кая именно такого свойства. Сталкиваясь с трагическим несоответствием желаемого и действительного, он ополчается на мир, оправдывая свою жесткость не только абсурдностью существования, но и собственным стремлением к недостижимому идеалу — Луне. Если в системе ценностей Калигулы и есть новый Бог, то это призрак Друзиллы. Именно ее глаза крупным планом проецируются на экран в сценах зверств императора. Она встает с каталки в момент изнасилования жены Муция (Татьяна Лоренс) — здесь Калигула, преданный памяти возлюбленной, забывает не только себя, но и ту, во имя которой он затеял провозглашение свободы от всего земного. Если вначале он бунтует, чтобы преодолеть смерть и ухватить призрачную возможность быть рядом с Друзиллой, то, заигравшись, просто становится беспощадным тираном. Калигула раздевает жену Муция прямо на каталке с трупом, оскверняя свою собственную святыню. Он уводит ее за прилавок, а мы видим только Друзиллу, стоящую по другую сторону — лицом к зрительному залу. Каждый удар по стеллажу, имитирующий ритм полового акта, отдается в теле и на лице Друзиллы. Калигула пытается заполнить душевную пустоту, но, кажется, она разрастается так, что поглощает и его самого.

Спектакль выстроен на чередовании музыкального ритма с ритмом речи действующих лиц. Динамичный панк-рок, создающий напряженную атмосферу тревоги, предощущения страха, оттеняет лирические монологи. Клипы на джаз-поп-композиции Kovacs и реклама кока-колы и оливкого масла, с одной стороны, сбивают градус трагического накала в драматических сценах, а с другой — подчеркивают абсурдность мира, каким его видит Калигула.

Сцена из спектакля.
Фото — Р. Стрункина.

Он добивается понимания только от Сципиона (Евгений Вяткин). Начав разговор с драки, они завершают его дружескими объятиями. Калигула — поэт. Его бунт — это творчество, по Бердяеву, «ответ человека на творческий акт Бога». Заходясь в экстазе, Кай не просто преодолевает тяжесть мира —убивая, он дарует людям освобождение от его абсурда. Именно в этой сцене Калигула провозглашает свою догму — презрение — под «Feeling Good» Muse.

«Я имел Луну», — говорит Кай, прикасаясь к руке призрака Друзиллы. И он снова, на мгновение, становится хрупким мальчиком, который хотел только любви — недостижимого идеала красоты. Игра зашла слишком далеко, Калигула сам уже не в состоянии отличить реальность от вымысла. Идя по пути распада личности, он убил себя раньше, чем это сделали патриции. Смерть Кая практически повторяет им же поставленное шоу. В финале по сцене разлетаются черные мусорные пакеты, словно фантомы убитых, пришедших посмотреть на конец Калигулы. На экране — клип Marilyn Manson. Калигула в терновом венке на голове висит на прилавке, как распятый Иисус на кресте. Патриции стучат стеллажами так, что громыхание железа напоминает даже не грозовые раскаты, а звук раскалывающейся Земли. Апофеоз ада на Земле.

«Я еще жив» — огромными буквами горит на экране финальная реплика Калигулы. Он остается единственным персонажем, вызывающим сочувствие. Расправа над ним — не торжество справедливости, а утверждение правды уродливого и искореженного мира. «О, Цезония! Это жестоко, это горько — становиться человеком», — остается только надеть огромные наушники, нажать на play, и…
…Run away before you drown,
Or the streets will beat you down.
Fallen leaves, fallen leaves,
Fallen leaves… on the ground…