Памяти Владимира Захарова

Когда появились первые, еще туманные, новости о пожаре возле театра «2 + Ку», в Томске боялись за здание. Обсуждали в комментариях в социальных сетях, что лишь бы оно не пострадало, иначе где смотреть спектакли. О более страшном отгоняли даже и мысли. Невозможно было представить, что красивая сказка о Волшебнике, создавшем свой театр, закончится так нелепо и трагически. Но поздним вечером 1 февраля город облетела новость, в которую никому не хотелось верить: Владимир Захаров погиб при пожаре в домике-мастерской рядом со своим театром.

Людям, никогда не бывавшим в «2 + Ку», сложно объяснить, чем он был для Томска. В этот театр, «спрятанный» на окраине, водили всех гостей города. Знали: понравится всем — детям, студентам, профессорам, бизнесменам, режиссерам. Знали: таких кукол, такого волшебного здания, где всегда хотелось верить в чудо, больше нет нигде.

Владимир Захаров стал кукольником в 1980-х. Посмотрел в томском «Скоморохе» спектакли Романа Виндермана, и они его так поразили, что он предложил режиссеру поговорить об автоматизации в театре кукол. Тогда Захаров был робототехником и работал в НИИ. Роман Виндерман заинтересовался таким экспериментом. Тем более, в театре как раз начинали сочинять спектакль по «Мастеру и Маргарите» Булгакова (инсценировка Грушко «Было или не было»), «живые» декорации для этой истории оказались очень кстати. Для этого спектакля Захаров сделал удивительный «живой» буфет. Люди спустя годы восхищенно вспоминали о той автоматизированной конструкции. Говорили, что выдвигались ящики, из них появлялись куклы и самостоятельно пели, ели, ходили, голосовали, разыгрывали целые истории. Поражала зрителей и собака Понтия Пилата. Неподвижная, она внезапно без помощи артистов «оживала» в одной из сцен и медленно поднимала голову. Эта собака до сих пор выходит на сцену в эскизах артистов «Скомороха». Небывалые декорации Захаров делал год, ночами, в свободное от работы в НИИ время. А потом понял: в театре гораздо интереснее, чем в институте, — и сменил работу.

Через несколько лет он из «Скомороха» ушел. Наверное, ему было бы тесно в любых театрах, слишком много возникало задумок и идей. И он понял: нужно создавать свой. Тогда он уже придумал систему кукол на запястье. Решил, что кукла, играющая главную роль, может крепиться на правой руке, словно независимо от артиста, а другой рукой удастся свободно работать с традиционными куклами других видов.

Первыми спектаклями были авторские истории про «Жана из стручка». Их Захаров играл вместе с женой Ольгой Кушковой. Весь «театр» тогда умещался в чемодане, а выступать приходилась в школах и детских садах. Параллельно он потихоньку строил свой собственный дом. Не просто дом, а дом-театр.

На стройку ушло 13 лет, в 2004 году Захаров, тогда уже работавший один, начал принимать гостей-зрителей. О пространстве и о том, как оно создавалось, любил рассказывать мистические истории. Говорил, что со многими помощниками происходили трагические случаи, в итоге он запретил всем помогать и достроил театр сам. Но, несмотря на мистический ореол, в доме было светло и уютно. Пахло деревом, чем хозяин очень гордился. Гостей после спектаклей было не выгнать, и со временем Захаров сделал в театре кофейню. Был уверен: необработанное дерево помогает зрителям расслабиться, его запах напоминает о детстве. Смеялся, что поэтому-то всем так нравятся спектакли — атмосфера подобрана верная.

Другие томские театры могли расцветать и переживать кризисы, а «2 + Ку» был всегда, и мысль об этом грела. Можно было прийти туда раз в год или раз в 5 лет и убедиться, что ничего не изменилось. Что на входе по-прежнему встречает не администратор, а «живая» кукла-бабушка. Ей-то и отдавали деньги за билет. Заранее забронировать себе место в крошечном зале было невозможно. Хозяин предлагал приезжать за полчаса. Тем более, в театре и до начала спектакля не было скучно — столько «живых» кукол, и каждой можно удивиться, с каждой пообщаться, сфотографироваться. Иногда на улице собиралась большая очередь из не уместившихся в зале зрителей. Тогда Захаров обычно назначал дополнительный спектакль, так что раздосадованным никто не оставался.

Последние годы в большинстве историй на сцене был только он один и его живые куклы. Иногда механизмы давали сбои, куклы вели себя непредсказуемо. Его это никогда не смущало, он мог чинить что-то прямо на сцене, спокойно импровизировал. Ему очень шла роль рассказчика. Впрочем, как и ироничные диалоги с куклами. Захарова часто называли Волшебником. И на спектаклях действительно случались чудеса. То потолок превратится внезапно в звездное небо, то луна возникнет из ниоткуда, то кукла что-то вытворит. А главное — в зале удастся ненадолго забыть о привычной суете, что для многих сегодня тоже настоящее чудо.

Владимир Захаров нередко уезжал — бывал на фестивалях, давал мастер-классы в России и Европе. Но непременно возвращался в свой театр-дом. И там всегда шла насыщенная жизнь — приезжали ученики из разных городов и оставались на месяцы и годы, размещались в том самом роковом домике-мастерской. Приходили студенты-иностранцы, поступившие в томские университеты. Выступали с концертами музыканты. Собирались на пиццу друзья (в театре была тосканская печь, на ней выпечка особенно удавалась, чем хозяин тоже гордился). Кто-то праздновал дни рождения. Снимали фильмы о сибирском Волшебнике режиссеры, брали интервью журналисты…

Теперь эта удивительная жизнь остановилась, и пока совершенно непонятно, что будет с театром. Но очевидно, что без своего Волшебника Томск уже не будет прежним.