«Другая сказка». По пьесам Е. Шварца.
Московский академический театр им. Вл. Маяковского.
Режиссер Сергей Урсуляк, художник Евгения Шутина, художник по свету Андрей Абрамов, видеохудожник Дмитрий Мартынов, хореограф Ирина Кашуба.

Известный кинорежиссер Сергей Урсуляк дебютировал в театральной режиссуре. И сразу признался, что впервые столкнулся с сопротивлением: театр оказался сложной формой. «Честный старик» Урсуляк признался также, что слышал про какой-то «модный театр», но сознательно отказался иметь с ним дело, сконцентрировавшись на знакомом: советской драматургии, открытых эмоциях и легкости при погружении на глубину (это я пересказываю его вступление к буклету). Ну что же, каждый художник имеет право ориентироваться на собственный вкус. Кажется, однако, что удовольствие от театрального представления Урсуляк последний раз получил на новогодней елке в своем детстве, откуда и почерпнул приемы для постановки. Зато в качестве советской драматургии он выбрал пьесу Шварца «Голый король», где-то дописав, где-то сократив, приделав финал из «Дракона», так что получилась «Другая сказка» (дуракаваляние со смыслом, как определил ее жанр режиссер).

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

В Театре Маяковского под новую постановку отдали сцену на Сретенке, небольшую и уютную, на которой соорудили нечто вроде эстрадной лестницы. Поскольку главным для этого спектакля должны были стать веселость, легкость и праздничность, происходящее более всего напоминает концерт в Доме культуры. Артисты порхают, комикуют, форсируют голос, говорят с акцентом, танцуют, поют и обращаются в зал за одобрением. Только что не предлагают позвать Снегурочку.

Вообще-то Шварц, сочиняя свою первую сказочную пьесу в 1933-м, совсем не был в безоблачном настроении, но еще сохранял оптимизм. Время было такое — в Германии уже звучали речи Гитлера, казавшиеся немцам тогда безумными, противоестественными, но фюрером и рейхсканцлером он стал только в следующем, 1934 году. Да, в советской России стремительно формировалась диктатура Сталина, что тоже вызывало немалое удивление тех, кто еще ждал от революции если уж не свободы, то хотя бы коллегиальности. На этом фоне историю про то, что персональная власть держится лишь страхом подданных, их глупостью и жадностью, имело смысл рассказывать с уверенностью в победе здравого смысла. Понятное дело, подданные сказку немедленно и запретили. Пьеса не была поставлена Акимовым, который ее заказывал, и не была опубликована до 1960 года, когда ее впервые поставили в юном тогда театре «Современник», задорные создатели которого наивно верили в навсегда пришедшую демократичность.

Надо сказать, что и тогда спектакль чуть было не запретили, министр культуры стучал ногами и гневался, но времена все же были оттепельные, так что «Голый король» все же вышел, а министра вскоре самого сняли. Евгений Евстигнеев в роли Короля имел грандиозный успех, казался так смешон, органичен и современен, что его до сих пор вспоминают, а в интернете висит короткая сцена из того самого спектакля. Кажется, что Урсуляк именно ею вдохновлялся при постановке своей сказки, только народу на сцену вывел теперь гораздо больше, ну и одеты все значительно богаче, все-таки жить и одеваться с тех пор мы стали значительно лучше. Но вот в 60-е все же дышалось как-то веселее, и шутили тогда с ощущением, что глупость и тщеславие, лесть и трусость должны быть и будут непременно наказаны.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Думать так в конце первой четверти XXI века уже невозможно, хотя тоже очень хочется. Поэтому Сергей Урсуляк решается переделать финал, исходя из последующего опыта, заканчивая спектакль сценой из «Дракона», в которой герои уже не торопятся праздновать победу, признавая, что работы по перестройке человека еще очень много, но она непременно будет сделана. Проблема в том, что когда голова одного произведения не слишком хорошо прирастает к хвосту другого, целое становится невнятным. Кем в этом представлении становятся Христиан и Генрих, являются ли эти молодые шалопаи — как намекает в первой сцене режиссер — изначально борцами с абсолютизмом, настоящими Ланцелотами, действующими не из любви, а по заранее задуманному плану по изменению государственного строя? Или все получилось случайно? И если про Короля, написанного все же Шварцем, еще что-то можно понять, то Королева, мать принцессы, придуманная уже самим Урсуляком, имеет образ совершенно неопределенный, с неясной внутренней задачей. Конечно, хотелось бы видеть, как действие развивается от начала к финалу, но кажется, что никаких сквозных задач актерам не поставлено. Кто они такие, эти персонажи, с чего бы им все это делать — дуракавалять, кривляться, шутить и плясать? С какой вообще радости они так веселятся? Почему так наивны и беззаботны? Это ведь только кажется, что театр сам по себе территория праздника: сцена — очень коварная вещь, она всегда так сильно связана с залом, что, можно сказать, являет с ним общее пространство.

И вот тут я начинаю задумываться. Все-таки Урсуляк профессиональный режиссер, хотя и не театральный, — почему я так легко объясняю натужную бодрость актерского трюкачества в этом спектакле его неопытностью? Хотел ли он действительно повторить опыт «Современника», поставив веселый театральный праздник победы простого человека над глупостью его вождей? Или решил совместить гуманистический «смысл» с празднично-сказочной формой, дескать, намекнуть-то можно, если все же это только сказка?

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Что у нас в кино происходит сейчас — сказки стали главным жанром. В диапазоне от «Чебурашки» до «Богатырей» отечественный кинематограф развлекается волшебными историями с одними и теми же персонажами, бабами-ягами, кощеями, говорящими щуками и коньками-горбунками, примеривая к ним различные микросюжеты, не претендующие ни на какое объяснение мира. Общий смысл потерян, нет позиции, нет и здравого смысла, но ничего, жить-то надо, поэтому вперед, к сказке. Танцуют все. Только радость, только счастье впереди!

Кстати, все в спектакле хорошо двигаются, а Вячеслав Ковалев, играющий Короля, действительно обаятельный актер, и Евгений Парамонов нашел свой образ Первого министра. Ну и достаточно, ведь театр дарит людям праздник. Впрочем, в СМИ уже появилось сообщение, что Сергей Урсуляк не планирует повторять свой театральный опыт, слишком нервной и травматичной оказалась профессия. Ну или время…