«Сигналы примирения». М. Крапивина.
Прокопьевский театр драмы.
Режиссер Вера Попова, художники Леша Лобанов и Катерина Андреева.

Прокопьевский драматический второй год подряд становится лауреатом конкурса Министерства культуры РФ, направленного на поддержку современной драматургии. Премьерой этого сезона и результатом выигранного гранта стал спектакль по пьесе Марины Крапивиной. Любопытно, что Прокопьевский театр получил исключительное право на постановку. Так что премьера театра стала еще и российской премьерой.

У спектакля необычный жанр — спектакль-квест. И зрелище это на самом деле очень похоже имитирует компьютерную игру-бродилку. Зрители вслед за актерами после каждого действия перемещаются на новую площадку. Декорации не переставляют — передвигают публику. И эти переходы — из больничной палаты на запущенную подмосковную дачу, а оттуда — в пустую квартиру, подготавливаемую к ремонту, — как путешествие по лабиринтам отношений.

Пьеса Марины Крапивиной рассказывает, в сущности, тривиальную историю: у Николая Андреевича случился инсульт. У его койки в больнице безотлучно дежурит дочь Анна. Она озабочена темой наследства: если отец не напишет сейчас завещание, то и квартира, и дача могут отойти его второй жене Алле. А Алла мечтает, чтобы все имущество досталось ее сыну. А Николай Андреевич не намерен думать ни о каком завещании (дурная примета, он еще пожить хочет!) и барахтается, как в тине, между тихой ненавистью двух женщин.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Собственно, персонажи (так, как они прописаны в пьесе) сочувствия не вызывают: корыстные, жесткие люди, не люди — функции, беспощадно направленные к одной цели — как быстрее выйти на иной уровень благосостояния. И в этом смысле спектакль еще больше походит на компьютерную игру. Кого здесь первым выведут за пределы «игрового поля»? Неважно: ни над кем слезу не сроним. Важен азарт борьбы.

Однако, если бы все было так же плоско, как на экране компьютера, театру, понятно, было бы вовсе неинтересно затевать этот разговор. В том-то и дело, что сквозь «квест» современных семейных отношений здесь отчетливо просвечивают людские страдания и боль живых душ.

Вера Попова чрезвычайно точно распределила роли. Замечательна, например, Алевтина Серебрякова в роли Аллы. Ее героиня — развеселая потаскушка, всегда слегка подшофе, сохраняющая в свои весьма почтенные годы манеры всеобщей «подруги жизни». Ее легкомыслие ошеломляет: инсульт мужа для нее — лишь повод поговорить о собственных недугах. Ее претензии к падчерице — словно обидки девочки-подростка к сверстникам, которые не хотят с ней дружить. Ее главный интерес — неугасшее либидо, которое, похоже, до сих пор бьет ключом и реализуется без всяких тормозов… Такая вот «огневушка-поскакушка» на пенсии. При этом на любой вопрос, который ставит перед ней жизнь, у нее есть готовый рецепт. Чаще всего взятый из желтой газетки про здоровье и семью. Да, глуповатая, ленивая и неуемная Алла раздражает. Но в какой-то момент вдруг ясно видишь: именно с такой вот веселой дурындой старику хорошо. Отстаньте все от него! Дайте дожить свой век не как правильно, а как хочется.

Владимир Марченко в роли грузного и одышливого Николая Андреевича играет не болезнь, а то, что остается от человека вследствие болезни. Инсульт, как известно, вычеркивает много важных умений (говорить, слышать, четко понимать происходящее и пр.). Так вот. В интерпретации Марченко нетронутым остается лишь основной инстинкт. Именно это, и ничто другое, является у его героя базовой основой личности. Отцовская привязанность? Чувство признательности? Долг? Память? Все пустое, все мимолетно! Страсть к непутевой Алке, причудливо перепутавшаяся в сознании с любовью к первой жене, бередит ему угасающую душу.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Наталья Денщикова в роли Анны, дочери Николая Андреевича, не столь колоритна, наоборот: она нарочито приглушена, стерта, акварельна. Но сквозь эту акварельность просвечивает несгибаемость человека, ведущей эмоцией которого является долженствование. Она самоотверженно ухаживает за отцом не потому, что любит или жалеет его: ею движет чувство долга. Она молча, но твердо противодействует Алле не потому, что ей претит вся ее природа (вернее, не только потому). Просто она уверена, что ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ все, что нажито ее матерью, должно достаться ей, а не разойтись на отцовские прихоти.

В спектакле есть замечательный момент: отец и дочь на даче ждут возвращения Алки с электрички. Ночь. Она задерживается. Телефон не отвечает. И кажется, вот сейчас обязательная Анна вопреки своему жестокосердию предложит отцу: пойдем встречать. Увы! Этого не происходит. Струнка любви к отцу так и не зазвучит в дочкином сердце.

Как не отзовется в сердцах персонажей сочувствие к причудам стариков или к плачу младенца на даче. Отличную, кстати, деталь нашла режиссер для выражения этой мысли: плач доносится из какой-то адской машинки, вроде автомобильного аккумулятора, которую носит при себе молодая мать (Ольга Гардер). Для нее, как и для других членов семьи, младенец — только источник раздражающих криков, не более. Услышать в его плаче сигнал к потребности в любви, в живом отклике нежного сердца окружающие неспособны.

Тем не менее, авторы постановки все-таки рассчитывают, что «сигналы примирения» будут услышаны публикой. К слову, необычное название пьесы объясняется в программке: «Сигналы примирения — язык телодвижений собаки, используемый ею для выражения состояния стресса, самоуспокоения и избегания социальных конфликтов».