В последний день Фестиваля были подряд посмотрены два совершенно разных спектакля: «Предвидение» и «Лагерь». Первый работает с интернет-тематикой, реализуемой в видеоформе, второй — с исторической памятью.

«Предвидение».
Театральная компания Premier Stratagème (Франция — Хорватия)
Авторы Джузеппе Чико и Барбара Матижевич, исполнитель Барбара Матижевич.

«Предвидение» — финальная часть трилогии «Теория происхождения перформанса, или Единственный путь остановить бойню — возглавить ее?» (Theory of the performance to come or the only way to avoid the massacre is to become its authors?). Первые две части — «Я 1984» (I am 1984) и «Треки» (Tracks). Эта, третья, постановка — самая минималистичная и чрезвычайно удобная в исполнении: играться может в абсолютно любых пространствах, хоть театральных, хоть не театральных — необходим лишь ноутбук.

Начинается спектакль с того, что зрители разглядывают макбук, стоящий на высокой тумбе. И логотип, вертящийся на его экране. Наконец появляется Барбара, лаконично излагает суть будущего действия и приступает. Авторы собрали на youtube несколько десятков любительских роликов и смонтировали их в основном по ассоциативному принципу. Местами получилось весьма остроумно: в первом кадре чашка с водой, в следующем — бассейн; кочан капусты — голова; резиновый член — кондитерский мешок, и так далее.

Актриса, меж тем, словно сливается с объектами на экране, кто бы там ни возникал: человек ли, забивающий гвозди; счастливый ли обладатель мартышки, чешущей его голову; кулинар-любитель… и так далее. Ее руки, ноги, голова, лицо, шея как будто бы продолжаются в видео, преодолевая ограниченность, установленную рамкой кадра и ноутбука, и становясь единым целым с двумерным изображением, подобранным в соответствии с человеческими масштабами. В течение 45 минут Барбара меняет «роли» со скоростью жонглера-виртуоза, чьи действия требуют максимальной точности и выверенности. Понемногу игра перестает быть забавной — заурядные бытовые предметы (ручка, половник, ложка-вилка и др.) сменяет сначала колющее, а затем огнестрельное оружие. Окончательно неуютно становится, когда Барбара направляет кадр с пистолетом себе в грудь. Чтобы справиться с панической атакой, включают видео с горящим в камине огнем. Самой актрисе, правда, по ее словам, такой рецепт не помогает, но вдруг кому из зрителей пригодится?

«Предвидение».
Фото — архив фестиваля.

В заключение Барбара рассказывает о создании одного из самых дорогих объектов современного искусства — муляже черепа, который Дэмиен Хёрст инкрустировал белыми и розовыми бриллиантами. Произведение стоимостью в 100 миллионов фунтов авторы иронично помещают в один видеоряд с кустарными поделками и таким образом уравнивают с ними.

Отсутствие привязки к узнаваемым местам и времени съемки, расовых, социальных, интеллектуальных и прочих признаков авторов оставляют за скобками даже минимальную определенность. Внешне хаотичная система отбора видео приводит к непредсказуемому развитию сценария, когда зритель попросту не способен предугадать, как и куда все пойдет дальше. Начавшись как легкая шутка, «Предвидение» переходит к более серьезным темам, но в финале разворачивается на 180 градусов и заканчивается игривой виньеткой про одного из самых дорогих художников современности. То же самое происходит, когда заходишь в Сеть с твердым намерением найти необходимую информацию, через час обнаруживаешь себя увлеченно смотрящим какие-то дурацкие записи о приготовлении некоего уникального блюда, спустя мгновение переключаешься на клип Шнура, услужливо рекомендуемый youtube по следам предыдущих просмотров, а после — на запись спектакля или фильма, которые уже пару лет как ждут своего часа в разделе «Посмотреть позже».

«Лагерь».
Театральная компания Hotel Modern (Нидерланды).
Создатели Герман Хелле, Полина Калкер и Арлен Хоорнвег.

Первый раз голландская театральная компания «Отель Модерн» приехала в Россию в 2009 году и показала на фестивале NET спектакль о Первой мировой — «Великая война». Следующего визита пришлось дожидаться девять лет. На пятый БТК-ФЕСТ Герман Хелле, Полина Калкер и Арлен Хоорнвег привезли «Лагерь» (Camp, 2005) — 60-минутное размышление о том, что и как происходило там, где даже сейчас невозможно оказаться без содрогания.

«Лагерь».
Фото — архив фестиваля.

Во всю площадь большой сцены БТК размещен макет концентрационного лагеря. Такой, каким его десятки, сотни раз видели на фотографиях, в документальной хронике и игровом кино: бараки, вышки, узкоколейка, башня крематория, газовые камеры. Это Аушвиц. Но мог бы быть Хелмно, Собибор, Дахау, Майданек. Практически любой другой. Комплекс был единый, различия лишь в назначениях: одни были лагерями смерти, другие концлагерями, третьи совмещали обе функции. На заднике помещен большой экран, куда будет проецироваться сценическое действие. Этот прием использовался еще в «Великой войне», и он, если опираться на отзывы видевших постановку, производил сильнейший эффект. Действие развивается в двух планах — на сцене и на экране. Синхронно с трансляцией зрители наблюдают, как прибывает очередной состав, артисты снимают с вагонов крыши и вынимают оттуда новых заключенных. А затем передают друг другу десять, двадцать, может быть тридцать планшетов с прикрепленными к ним куклами. Привезенных сразу отправляют в газовые камеры. В объективе — крупный план контейнеров с «Циклоном Б». Белый порошок сыплют и сыплют в специальное отверстие на крыше. Двери захлопываются, спустя мгновение открываются — внутри видны груды неподвижных прозрачных тел и бесконечное количество одежды, обуви, игрушек, которые уже никому не понадобятся. Щелчком пальцев вышибается ящик из-под ног приговоренного к повешению. Затем — второго, третьего, четвертого. Несколько раз в кадре мелькает знаменитый лозунг «Труд освобождает» (Arbeit macht frei).

Здесь нет сюжета, да в нем и нет нужды: сложно вообразить, есть ли хоть кто-то из сидящих в зале, кто не представляет, пусть в общих чертах, что творилось в местах массового заключения и уничтожения. Здесь нет героев в драматургическом и человеческом смысле. Есть массы заключенных и пара десятков нацистов, словно вылепленных детскими руками, с лицами, искаженными гримасой мунковского «Крика». За все время артисты не произносят ни слова. Слышны только лагерные шумы: стрельба, вскрики, гомон, стук лопаты о гравий, грохот железа.

«Лагерь».
Фото — архив фестиваля.

История появления постановки очень личная: дедушка режиссера и актрисы Полины Калкер погиб в одном из таких лагерей смерти. Однако персональная память, напрямую связанная с темой тяжелейшей исторической травмы, разрастается до коллективной. «Отель Модерн» театральными средствами развивает коммеморативные практики, предполагающие закрепление, сохранение и передачу памяти о значимых событиях прошлого. Тема Холокоста здесь актуализируется через обнаженный театральный прием, запускающий механизм рефлексии, и кажущийся внешне простым рассказ действует оглушающе.

Подобный спектакль до сих пор сложно представить в российском театре. Хотя бы потому, что современных драматургических текстов, где в художественной форме осмыслялись бы ключевые события ХХ века, меньше, чем хотелось бы. Меж тем, историческая память о войне, оккупации, Блокаде в публичном поле сейчас старательно стерилизуется и редуцируется, в очередной раз выводя на первый план тему всеобщего героизма и романтики подвига. Насколько такая идеология разрушительна, ежедневно наблюдаем в живом режиме. И театр в его нынешних разнообразных формах точно способен справиться с такой задачей и начать менять положение дел. Были бы пьесы. И желание.