«Видимо-невидимо». Театрально-педагогической проект.
Театральная площадка MOÑ, Фонд «Живой город» при поддержке Министерства образования Республики Татарстан. С использованием гранта ПАО «Татнефть».

Вот девочки и мальчики в летней легкой одежде и босиком, словно только выбежали с лужайки, рассказывают личные истории вперемешку с собственно сочиненной сказкой. Вот девочки в привычных для школьниц костюмах «белый верх, черный низ» медитируют и выполняют пластические этюды. А вот подростки постарше разрывают набитый до отказа зал стендап-выступлениями. Все это было на сцене казанской Театральной площадки MOÑ, куда сельские и деревенские школьники выходят уже третий год благодаря театрально-педагогическому проекту «Видимо-невидимо».

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В «Видимо-невидимо» творческие команды отправляются в села и деревни Татарстана, чтобы провести с местными подростками несколько дней в формате летнего лагеря и поставить спектакли, основанные на их историях, тревогах и мечтах. Получившиеся спектакли показывают сначала на местах, а после везут на гастроли в Казань, на сцену Театральной площадки MOÑ. Впервые «Видимо-невидимо» прошел весной-летом 2023 года. Идею проекта предложила Елена Ковальская, и его совместно провели Театральная площадка MOÑ и магистранты программы «Социальный театр» ГИТИСа (тогда я училась в этой магистратуре и поэтому работала в первом сезоне с подростками в селе Киять). С этого года MOÑ реализует проект самостоятельно от и до.

Когда MOÑ объявляет опен-колл для сельских школ, в рассылке указывают, что со школьниками будут работать методом театра горожан. MOÑ развивает это направление со своего первого сезона — 2020/2021. С тех пор провели несколько образовательных и творческих лабораторий, поставили множество спектаклей как своими силами, так и с участием приглашенных режиссеров. Выясняли, в чем настоящая татарскость, проверяли на практике эффекты децентрализации, рассуждали о разной телесности, соединяли в танце молодых и пожилых… Потому спектакли с участием сельских и деревенских подростков стали логичным продолжением этой линии развития. Но вот ведь странность: работать с сельскими подростками и говорить, что это театр горожан. Поэтому я этому термину предпочитаю аналог — театр граждан. Или просто театр.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Миссия проекта «Видимо-невидимо» — в преодолении непредставленности сельских подростков в культуре и создании ситуации совместного творчества и обучения. А процесс создания спектаклей открывает возможность не идти по известным постановочным сценариям, а искать средства выразительности в ситуации нахождения в селах, в общении с подростками и в них самих. Выходит, «Видимо-невидимо» ставит двойную цель: как в педагогической и образовательной сфере, так и в сфере искусства. Подобные инициативы историк и критик современного искусства Клэр Бишоп предлагает называть «полезным искусством». И рассматривать подобные проекты стоит, беря во внимание как социальный процесс, так и его художественный результат. Так и попробую сделать.

Среди подростков-участников «Видимо-невидимо» всегда есть те, кто хочет связать свою жизнь с театром. Но это, как правило, меньшинство. Ведь привычного подражательного театра в «Видимо-невидимо» нет вовсе. «Мы действительно не будем разучивать роли?» «Как так: будем рассказывать свои истории?» «Это правда, что можно выступать в своей любимой одежде?» Получив ответы, кто-то уходит после первой встречи, а кто-то задает эти вопросы чуть ли не до конца проекта, никак не веря в реальность. Открытие для себя нового типа театра — то, что происходит в «Видимо-невидимо» со всеми подростками и их односельчанами. А случаются ли открытия у творческих команд?

Самое близкое к Казани село из всех трех сел-участников проекта — Усады, всего 20 минут до центра Казани на машине. Там Дина Сафина и Ай Ахметова провели лабораторию стендапа. В показе на русском языке «Открытый микрофон. Teens» каждый из ребят от 11 до 14 лет выступил со своим монологом перед еле вместившимися в зал активно реагирующими зрителями. Как там обычно говорят: шутить надо о том, что болит? Но ведь такое подросткам не скажешь. И вот Дина и Ай выясняли, о чем шутят в таком возрасте.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Стендап Киры выстроен на накладных ногтях. Почти десять минут она говорила о том, как любит их выбирать, клеить, как не представляет возможным выйти из дома без них, как может ими выцарапать глаза обидчикам и открыть любой замок. Василиса рассказывала о нерушимой традиции ломать себе что-нибудь в залог хороших летних каникул и иронизировала над своей забывчивостью (а потому все паузы для подглядок в текст отзывались в зале особенно эмоционально). Марат говорил, молчал и слушал о том, какой он хорошенький. А Мишель вообще делала упражнения из капоэйры под выплывающий на заднике текст. Она крутила колесо, делала кувырки и рандаты, демонстрировала удары. Казалось бы, где шутки? Но просто часть занятий Мишель прогуляла (а шутки все же были на заднике).

Как рассказали Дина и Ай, все эти истории не надо было вытягивать силком, изобретать хитроумные планы по облачению теории в игру (хотя поначалу так казалось) — ребята были открыты к диалогу. Получилось идти к результату вместе и по дружно сочиненным правилам.

Во втором селе — Большие Кибячи — работали Ильнур Гарифуллин и Камиль Гатауллин. Сочиненный ими показ «Дуслар җыелган җирдә» («Когда собираются друзья») — соединение дыхательных медитативных практик, движенческих этюдов, игр и практически концертных номеров. Ильнур и Камиль в начале проекта озвучили свою цель: хотелось узнать, чем живут сельские подростки и чем отличаются от городских. Это отразилось в показе: девочки исполняют застроенные этюды, призванные передать простор полей, свежесть воздуха и спокойствие безмятежности. То, как почувствовали и решили репрезентировать это кураторы.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Спектакль начинается с записанных ответов участниц на вопросы о селе, об их (не)желании покидать родной дом. Многие осознают необходимость этого решения: надо учиться, работать, а больше возможностей дает город. И после этого мы погружаемся в мир Больших Кибячей через череду разнообразных этюдов: медленных, плавных, успокаивающих. Представление девочками самих себя выразилось в финальных чтениях стихотворений и акапельном пении на татарском языке. А одна из девочек прочитала стихотворение собственного сочинения. О том, как безответственны взрослые, чьи решения не соответствуют высказанным ими же гуманистическим истинам.

Третья команда — Талия Тухфатуллина, Асель Багаутдинова и Зулейха Камалова — отправилась в село Наласа (кстати говоря, родное для Талии). В получившемся спектакле «Наласа әкиятләре» («Сказки села Наласа») реальные истории из жизни подростков вплетаются в сочиненную ими же сказку о друзьях Рагибе и Низами. Или сказка вплетается в истории. Ведь в селах часто ходят старые легенды, возникают новые. Да так, что порой и не разберешь, что сочинили, а что правдой было. И Наласа не исключение. Так режиссерам и стало интересно заключить эту особенность в основу спектакля и посмотреть, что из этого выйдет.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Вот Рагиба и Низами взбираются на гору, а вот реальная история о том, как познакомились и готовились к свадьбе родители одной из участниц команды, девочки Дины. Вот Рагибу и Низами настигают очередные трудности, а вот мальчик Раяз рассказывает, как борется с врагами в игре на телефоне (демонстрируя это прямо во время рассказа) и в жизни. Происходит все среди нескольких белых кубов на колесах, которые ребята собирают как конструктор. То это подиум, то экран для проекции видео (где мы видим поэтичные кадры села, снятые на ручную камеру), то подвижные пуфики.

«Сказки села Наласа» напоминают аттракцион. Одна сцена ловко сменяет другую. Здесь танцы, здесь песни, здесь игра на гуслях, театр теней, много разных историй, разложенных на несколько голосов… Да чего только нет. А сказку и быль порой не отличишь друг от друга: таким правдоподобным кажется первое, и таким фантазийным второе. В плотно набитой разными текстами и действиями структуре спектакля подростки существуют так свободно, будто давно и регулярно с ним гастролируют. И кучно рассаженные незнакомые зрители им нипочем. Потому что рассказывают они свое и о себе.

Помимо гастрольных показов у школьников была активная программа в Казани. Они передружились и вместе смотрели спектакль в театре кукол «Экият», ходили на экскурсии в интерактивный мультимедийный комплекс истории татарского театра «Шарык клубы» и новое здание Театра Камала, участвовали в мастер-классах от резидентов MOÑ и, конечно, гуляли по городу. И если для подростков из ближайшего к Казани села все это вполне привычный досуг, то для ребят из дальних сел это событие. В каждом сезоне проекта гастроли становятся для многих (как правило, для ребят из дальних деревень) первым самостоятельным путешествием и возможностью увидеть большой город.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Но вот что любопытно. Три года назад подростки в основном говорили, что такие гастроли — помимо возможности побывать в Казани еще и отличная возможность познакомиться с другими подростками и увидеть их спектакли — понять, что они не одни такие. В этом году многие сказали мне: «Поездка в Казань важна выступлением на здешней сцене. Хочется, чтобы больше людей услышали наши истории и увидели нас». Так и случилось. Пусть и дальше невидимое становится видимым. А театр создает на поле этих открытий свои доселе невиданные вещи.