Лаборатория «Буинская Талия» прошла в Татарстане.

Буинск — маленький город в Татарстане, 20 тысяч населения, от Казани 140 километров. 15 лет назад здесь возник театр — по инициативе в то время учителя Раиля Садриева, собравшего в местном ДК труппу артистов-любителей. А в 2007 году театр получил статус государственного. Правда, сам Буинский драмтеатр ведет отсчет с мая 1917 года, когда в городе под началом учителя Мифтахетдинова был впервые поставлен спектакль другого любительского коллектива.

Для Сибири с ее театрами Канска, Шарыпова, Мотыгина наличие театра в скромном по численности жителей городе — не новость. Однако жизнь Буинского театра сильно отличается от жизни сибирских театров. Принцип проката спектаклей совсем иной: премьеру «по-бродвейски» обкатывают на протяжении нескольких месяцев. А затем спектакль уходит. Срок его жизни напрямую связан с интересом зрителей, «голосующих кошельком». Раиль Садриев — энтузиаст, бизнесмен, директор, худрук, актер в одном лице — абсолютно возврожденческий тип предпринимателя, равно вдохновенно отдающегося бизнесу и искусству. Артисты — в основном любители, некоторые из которых изменили своим профессиям — металлурга, школьного учителя — всего несколько месяцев назад. Играют на татарском, с азартом, но и с заметными препятствиями в области дикции и пластики. Но есть и профессионалы — в этом году в труппу влились выпускницы курса Ф. Бикчантаева. Возможно, именно поэтому некоторое время назад театр взял курс на профессионализацию и интеграцию в общероссийский театральный процесс. Весной здесь прошел первый Фестиваль театров Поволжья и Урала. А в августе театроведы Александр Вислов и Нияз Игламов организовали лабораторию современных комедий «Буинская Талия».

Татарский национальный театр известен своим пристрастием к комедийному жанру в той же мере, в какой и к мелодраматическому. Последнее — в том старинном смысле, какой изначально вкладывался в понятие «мело-драмы», жанра, возникшего в XIX веке на парижских бульварах, — то есть «драмы на музыке», с переходом монологов в вокал, с сентиментальным, часто трогательным сюжетом. То есть с тем, что так любит татарский зритель: чтобы и весело, и трогательно, и страшно иногда; чтобы диалог срывался в пение или пляс с той естественностью, с какой это бывает разве что в татарском или якутском театре.

Тем не менее, как считает, например, Нияз Игламов, в любимом жанре татарской публики, а именно — деревенской комедии, наметился кризис. А значит, «смешное» надо искать в других местах. В течение недели три режиссера — Елена Кудряшова (Казань), Тимур Кулов (Казань), Дамир Салимзянов (Глазов) — репетировали пьесы, предложенные им организаторами. 22 августа три эскиза были представлены на суд театроведов, журналистов, профессиональных драматургов, ради такого случая приглашенных из Казани.

«Первое представление».
Фото — архив театра.

Наверное, самая сложная задача стояла перед Еленой Кудряшовой. Ей достались две комедийные миниатюры Г. Камала — «Из-за подарка» и «Первый спектакль». Их разыгрывают в некоем «музее истории татарского театра», проводниками по которому становятся артисты Буинского театра. Таким образом, действие происходит разом в нескольких планах. Экспонаты музея — не только кофры, стулья и реквизит, экспонаты — сами артисты, персонажи и сюжеты пьес. В первой женщина (Разиля Мухлисуллина) обсуждает с мужем и свахой обстоятельства будущей свадьбы сына, которые сводятся главным образом к тому, что и в каком количестве дадут за невестой, какие подарки получат родители жениха. Во второй молодая семейная пара тайком от родителей собирается на первое представление в татарском театре. Кудряшова объединила пьесы по принципу театра в театре, таким образом, что молодые супруги идут смотреть представление «Из-за подарка». Но, пожалуй, важнее самих пьес здесь принцип компоновки материала, его «рамка» — придуманные режиссером подводки к пьесам и исторические комментарии, например о сватовстве и похищениях невест, разыгранные в жанре теневого театра.

В режиссерской композиции Кудряшовой нет брутального комизма даже тогда, когда артист Рамиль Шайхутдинов, накинув на голову платок, сначала изображает наивную служанку (бебе), которой молодые хозяева, собирающиеся в театр, дают наставления, как провести сварливого тестя и пустить его по ложному следу, а после становится самим тестем-ортодоксом, сыплющим угрозами со сцены в адрес не только артистов-богохульников, но и нас, зрителей. Дело в том, наверное, что артисты здесь не перевоплощаются, а только примеряют роли, сохраняя по отношению к ним вежливую дистанцию. И только когда я после спектакля узнала, что Е. Кудряшова — выпускница мастерской Погребничко, стало понятно, откуда этот созерцательный настрой, который русский режиссер каким-то образом сообщила татарским артистам, привыкшим к куда более полнокровному существованию.

Признавая пьесы Камала, скорее, достоянием прошлого татарской культуры, режиссер не иронизирует над драматургическими или театральными анахронизмами. Театр здесь — не набор пыльных тряпок. Театр — само ускользающее время, и рассказ идет о мимолетной красоте, недолговечности искусства. Так, в ходе представления «Из-за подарка» в большом сундуке один за другим, будто по волшебству, исчезают разные предметы одежды. В него в финале уйдут и артисты. И сундук внезапно заиграет лучами света, как шкатулка с драгоценностями.

Изящную получасовую миниатюру Кудряшовой легко представить первой в ряду возможных передвижных кросс-культурных спектаклей-проектов, которые можно играть, например, в русских школах Татарстана, как ненавязчивый экскурс в историю татарской культуры.

Р.  Садриев (Федот),А.  Фазлеев (Ангард), А.  Вислов (Сталкер). «Концлагеристы».
Фото — архив театра.

Взяв в постановку пьесу удмуртского автора Валерия Шергина «Концлагеристы», организаторы лаборатории, да и сам Буинский театр шли на известный риск. Действие этой антиутопии происходит в карликовом тоталитарном государстве недалекого будущего. Образ будущего Шергин, как и многие другие авторы, заимствует в прошлом. Удмуртия здесь — коммунистическое государство с диктатором во главе, населением, разбитым на ячейки колхозного типа, распределительной экономикой и семейным планированием. Впрочем, в пьесе есть и ряд карнавальных перевертышей, попирающих представления о «норме». Например, женщины тут вне закона. Так, функции жены в семье главного героя Федота выполняет некто Педрос, а в дочери ему назначен немой парень Акчаруд. Так что с учетом роста гомофобных настроений в современном обществе плюс восточного специалитета Татарстана материал молодому режиссеру Тимуру Кулову достался провокационный.

Пьесу перевели на татарский язык, сгладив некоторые особо «щекотливые» моменты, а сыграли в клубе села Толумбаево, лаконичный антураж которого, конечно же, наложил отпечаток на характер происходящего. «Сыграл» даже финальный выход артистов и зрителей (из советских интерьеров клуба — в залитый солнцем сад), который читался как бегство из зоны.

Режиссер Тимур Кулов в своем эскизе усилил карнавальное начало, только слегка обозначенное в пьесе. Спектакль начинается с некого телевизионного ток-шоу, которым руководит девушка с микрофоном, автоматом Калашникова и в маске волка со встроенной внутри видеокамерой. Этот образ не лишний раз переадресует нас к другому мастеру антиутопий — Владимиру Сорокину («Концлагеристы» местами кажутся отпочковавшейся новеллой «Теллурии»). Одежды героев напоминают разноцветные клоунские тряпки. А избиение Сталкера Федотом, яростно исполненное Раилем Садриевым и приправленное натуральными кетчупом и лапшой, которые вываливают на беднягу «шпиона», придумано, как драка двух коверных.

Вообще, эскиз артисты сыграли азартно, на хорошем актерском драйве. При этом не уходя в травестию, которой, казалось бы, не избежать, учитывая гомогенный половой состав семьи Федота. Проще говоря, играя мужчин, ряженых женщинами, артисты не могут не пищать и не кривляться. Однако сцены с участием Федота (Раиль Садриев), Педроса (Ильфир Султанов) и Ангарда (Аяз Фазлеев), старательно отыгрывающих, не на страх, а на совесть, свои гендерные и внутрисемейные роли, стали в спектакле одними из самых, не побоюсь этого слова, трогательных. Сталкера же, который должен вывести героев из тоталитарной Удмуртии в вольный Татарстан, в счастливый мир рыночной экономики, микроволновых печей и мобильных телефонов, сыграл критик Александр Вислов, которому действительно на протяжении всего первого действия удавалось создавать эффект «инородного тела», тем более что и играл он на русском языке.

Обсуждение показало, что у эскиза появились горячие болельщики, которые с нетерпением будут ждать «следующей серии». Так что у «Концлагеристов» есть шансы на дальнейшую жизнь. Интересно и то, как Тимур Кулов будет развивать мотив оборотничества, заложенный им в первое действие.

Дамиру Салимзянову, главному режиссеру театра «Парафраз», организаторы предложили одну из пьес Вуди Аллена. Но режиссер заменил ее пьесой собственного изготовления. И театр не прогадал, получив в качестве пока еще эскиза потенциальный репертуарный хит. «Дуры мы, дуры» — современный парафраз главного блюда меню любого новогоднего застолья — «Иронии судьбы, или С легким паром», сюжет которого развернули в сугубо женском ракурсе. Мужчина в «Дурах» — лицо преимущественно спящее, эпизодическое. Подружки Татьяны, главной героини пьесы, коротающей новогодний вечер в одиночестве («гостевой» муж то ли бросил, то ли обманывает), притаскивают ей в подарок бесчувственного кавалера. В пьесу заложена вариативность — зал голосованием может выбирать, какой вариант событий для него предпочтительней: мужчина остается или мужчина уходит. Правда, половой состав зала таков, что вариантов не предвидится: дамы железно выбирают кавалеров. А значит, мы смотрим ту версию, в которой бесчувственный Стасик должен отыграть функцию Жени Лукашина.

А.  Сагеева (Лариса), и Р.  Хамидуллина (Наиля). «Дуры мы, дуры».
Фото — архив театра.

Функцию судьбы в пьесе Салимзянова берет на себя некий хор. В буинском эскизе это двое похожих на официантов мужчин в белых рубашках и бабочках, сочувственно-внимательно взирающих на происходящее. Они же берут на себя всю бытовую озвучку — звон бокалов, бульканье вина, выливающегося из бутылки, и т. д.

Наверное, нет ничего желаннее для любой актрисы, чем попасть в эмоционально близкий материал, ироничный и трогательный, о женщинах в ожидании мужчины, притом написанный хорошим современным языком. «Дур» с превеликим удовольствием играют три хорошие актрисы — Гюльзада Камартдинова, Аниса Сагеева и Рима Хамидуллина. Последняя, горячая и заводная «звезда», клоунесса Буинского театра, играет татарку Наилю, чьих рук дело — нокаутированный алкоголем и снотворным Стасик. Скатиться в банальные «елки» спектаклю не дает живой современный язык. У героинь Салимзянова живые прототипы, чьи монологи, записанные в технике вербатима, вошли в пьесу. Поэтому в «типической» ситуации действуют атипичные женщины, с индивидуальными прошлым, языком, судьбой. Они обманывают зрительские ожидания, ломают мелодраматические клише.

Так Буинский театр получил в работу три полноценных, очень разных по языку эскиза, в которых режиссура, прием работают не как нечто навязанное извне, а проходят «через артиста», неуловимо меняя его природу и привычки.