«Укрощение строптивой». У. Шекспир.
Театр Наций.
Режиссер Роман Феодори, художник Даниил Ахмедов.

Этот спектакль молодого режиссера Романа Феодори сам по себе очень похож на Катарину, одну из главных его героинь. Так же меняется, капризничает, сомневается в том, что делать дальше, учится ходить, танцевать и говорить по-другому и резко выруливает на хеппи-энд. И начинаясь со смешных до гротеска одеяний, диктующих и манеру игры, завершается роскошными шекспировскими платьями. Спектакль не статичен, подвижен, причем подвижность эта связана не только с весьма изысканным пластическим решением, но и с всеобщими метаморфозами, на которые отваживается режиссер.

О. Волкова (Жена генерала в роли Шекспира), О. Цинк (Фельдшер в роли Бьянки).
Фото — С. Петров.

Вильям наш Шекспир, кстати, всегда идет в ногу с постановщиком, который предпочитает не аутентичное, но фантазийное действо. Ведь все его Пизы и Падуи, Эльсиноры и Вены — места отнюдь не географического свойства, да и сюжеты легко переводятся на современный лад. Сам, как известно, этим занимался, завещав и прочим. Порой, ей-богу, кажется, что нынешним постановщикам не нужно изобретать велосипед, дабы приблизить к нам шекспировскую историю, а уж тем более историю комедийную. В комических пьесах и так без труда угадывается некий условный и вечный «шекспировский народец», родства и родины не помнящий, с помощью которого можно замутить все, что угодно. Где и когда угодно. Роман Феодори как один из самых чутких и интересных современных постановщиков, конечно же, зацепился за это понятие тотальной театральной игры. Но сразу же начал возводить простоту понятия в квадрат. В Театре Наций «Укрощение строптивой» должны разыграть солдаты-срочники одной из неведомых воинских частей под предводительством Генерала, по совместительству большого театрала. Владимир Калисанов в этой роли даже генеральскую шинель носит, как герцогский плащ, сам немедленно воплощаясь в отца Катарины и Бьянки Баптисту. И эта роль ему, кажется, более по душе. А в качестве забавного «сорежиссера» и одновременно актрисы с критиком в одном флаконе выступает его супруга в исполнении Ольги Волковой. Вот уж кому достался целый сонм коротеньких комичных эпизодов, где она успевает изобразить Гамлета, Отелло, Короля Лира и самого Шекспира, а попутно порефлексировать на тему «возможно ли столь вольное обращение с „классическим наследием“?» Тоже, конечно, не всерьез.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Этот прием Феодори, понятное дело, позаимствовал у Шекспира же. И примеров тут можно найти массу: вспомним хотя бы ремесленников из «Сна в летнюю ночь» с их Пирамом и Фисбой, или гамлетовских актеров с «Мышеловкой». Последним, впрочем, было легче — актеры все-таки. А попробуй-ка заставить современных солдатиков заговорить «высоким штилем». И пробовать не стали. Давний перевод комедии, сделанный Полиной Мелковой, избавлен от явных анахронизмов и разбавлен поэтическими вкраплениями, вышедшими из-под пера Дмитрия Быкова. Конечно, всяческие «тренды» и прочие современные словечки здесь тоже немножко режут слух. Но это уж слишком сильно впечатления не портит, тем более что нынешний игровой шквал, обрушиваемый на публику режиссером и на равных с ним хореографами Иваном Естегнеевым и Евгением Кулагиным, явно погребает под собой отдельные вербальные перехлесты.

Р. Ахмадеев (Штрафник в роли Петруччо), Ч. Хаматова (Повариха в роли Катарины).
Фото — С. Петров.

Воинская часть, где разворачивается действие, кстати, тоже весьма условна. И это очень тонко почуял и воплотил художник Даниил Ахмедов, придумав вращающиеся металлические конструкции, которые то повернутся к публике «железным занавесом», то покажутся хайтековской казармой с двухэтажными нарами, то запросто воплощаются в двухпалубный корабль. А люки и выдвигающиеся помосты могут забавно вознести героя над всеми или, наоборот, отправить его на время за ненадобностью в трюм-подвал. За неимением женщин-срочниц к делу постановки спектакля привлекли Повариху и Фельдшера. Последняя — кокетка и красотка с намеком на множество «неуставных отношений» с солдатиками, получает роль Бьянки (Ольга Цинк). Первая, похожая на круглый воздушный шарик, в поварском колпаке, размерами напоминающем трубу, в очках с толстенными стеклами, что-то пищащая тоненьким голоском и от всего на свете шарахающаяся, вынуждена примериться к Катарине. Чулпан Хаматова отважно и смешно лепит свою героиню-недотепу с ее вечными кусками мяса в руках, гирляндой сосисок через плечо и кастрюлями наизготовку. И, в общем-то, поначалу даже трудно представить, как она выйдет из столь нелепого положения. Тем более что и юный Штрафник-Петруччо (Руслан Ахмадеев) тоже с трудом представляет, что же ему с ней делать, шарахаясь от кастрюль, которые Повариха норовит пустить в ход не всегда по назначению.

Впрочем, как известно, в настоящей игре все до удивления просто. Петруччо-Ахмадеев лишь стаскивает с нее уродливый колпак и белый халат с «толщинками», словно налипшую шелуху. А там, внутри — хрупкая и немного испуганная девушка в синем платьице и с чуть взлохмаченной рыжей шевелюрой. А дальше вся эта азартная сценическая игра, словно попав в «свою колею», несется вперед с песнями и танцами, гэгами и репризами, органично монтирующимися с шекспировскими текстом и сюжетом. Проблема разве лишь в том, что заявленная солдатская тема дальше исчезает напрочь. То ли тут дело в изрядных сокращениях, которым подвергся спектакль, купировав треть изначального содержимого. То ли в том, что все это отчасти было притянуто за уши. Генерал-Калисанов, правда, время от времени вспоминает о былом и пытается одернуть вверенную ему команду: «Разыгрались тут!» Но эти одергивания явно лишние. Да пусть играют на здоровье, органично попав в интонации вышеупомянутого «шекспировского народца».

О. Цинк (Фельдшер в роли Бьянки), Ч. Хаматова (Повариха в роли Катарины).
Фото — С. Петров.

Эта игра и впрямь прекрасна, тем более лишенная дилетантских комплексов. Все эти Грумио и Гремио, Люченцо и Винченцо прекрасно поют, отлично танцуют, ходят на руках, сбиваются в духовой оркестрик, переодеваются, прячутся за комическими масками. Спектакль несется вперед, как корабль под парусами, сопровождаемый попутным ветром. Порой ловишь себя на том, что временами перестаешь следить за весьма запутанным сюжетом с его подмененными отцами, учителями-самозванцами, а просто получаешь реальное зрительское удовольствие от умно и классно сделанной комедии. И даже совсем не мешает то, что Катарина-Хаматова «укрощается» уж слишком быстро и как бы добровольно. Но Шекспир-то далек от привычной нам долгоиграющей «психологии», а режиссер с актерами идут за ним следом. Вот словно бы спадает еще одна оболочка, и Катарина Хаматовой, по-детски поверив в любовь, разом превращает прежние «колючки» в тонкие кружева. К этому спектаклю прекрасно подходит шекспировское же «то хорошо, что хорошо кончается». И «Укрощение строптивой» Романа Феодори, заразительной и профессиональной игрой побеждающее свои же временные несовершенства, афишу Театра Наций явно способно украсить.