«Дама с собачкой». А. Житковский (по мотивам произведений А. П. Чехова).
Ростовский молодежный театр.
Режиссер Денис Хуснияров, художник Семен Пастух.

Истории, которые происходят у моря, имеют особый романтический привкус: знакомства во время прогулок по набережной; часок на пристани, где много гуляющих; разговоры о том, как душно после жаркого дня… Все так и начинается у Анны Сергеевны Дидериц и Дмитрия Дмитриевича Гурова, которые встречаются в Ялте. Спектакль Ростовского молодежного театра уводит нас в Кисловодск, в такое странное место, куда, вероятно, со всех парков города снесли гипсовые фигуры спортсменов. Между ними вкатят две кровати, и это будет плохонький номер, где селятся два москвича: Гуров (Иван Травин) со своим начальником Сергеем Васильевичем (Дмитрий Зуев).

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Не ищите этого начальника в чеховском рассказе. И хотя театр название рассказа сохранил, однако литературная основа спектакля — пьеса Алексея Житковского «Белый шпиц» с использованием сюжета «Дамы с собачкой» и фрагмента «Черного монаха». В итоге главный персонаж — не Анна Сергеевна с собачкой, а Гуров при собачке, трагическим образом от нее зависящий. Вернее, от него: его зовут Мальчик. Григорий Волков в этой роли подсаживается на садовую скамейку к Гурову, держа в руках кукольного белого щенка, подрагивающего и подтявкивающего в ответ на присутствие человека. Дальше, заговорив, Мальчик уже обходится без игрушечной собачки.

Его общение с Гуровым — это почти калька разговоров Коврина с Черным монахом. Мальчик — по существу, бес, искуситель, манипулятор — уверяет Гурова, что тот «избранный», имеет дар и свой голос и должен по-умному всем этим распорядиться. Присутствие странного существа в жизни Гурова становится необходимостью. Способность песика, как и Черного монаха, перемещаться «из одного слоя атмосферы в другой», позволяет ему появляться и в московской квартире Дмитрия Дмитриевича, располагаясь там по-хозяйски, иронически отыгрывая пустые разговоры за столом.

Таким образом Алексей Житковский прививает к стволу оригинала мощный дополнительный побег, еще и протянув его веточки из 1898 года к 70-м следующего столетия. Ну, конечно, живущие в нем люди, мягко говоря, несколько отличаются от тех, которых описал автор (ни слова о фильме Хейфица). Они самые обыкновенные: что называется, без особых примет. Простоватый Гуров; совсем не замкнутая, без признаков «угловатости неопытной молодости», а вполне общительная Анна Сергеевна. Представьте, чтобы ее покаянный монолог после ночи с Гуровым вызывал улыбку. Однако в устах Натальи Закоптеловой он так и звучит. В раже самобичевания она еще и добавляет слово «проститутка». Прямо скажем, не совсем Чехов…

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Опытный ходок Сергей Васильевич, напялив на лысую голову парик, отчего не становится привлекательнее, в нетерпении ждет свежих любовных приключений. Он подбадривает напарника, не проявляющего особого энтузиазма. Оказывается, пятый год подряд оба отправляются на воды с вполне определенной программой. Но для Гурова не на этот раз…

А с Анной Сергеевной он вспоминает себя прежнего, не жившего рутинно, не грешившего так постыдно. Ведь когда-то он занимался исследованием лирики Евгения Боратынского (Баратынского). Вот — из памяти не выветрилось:
Мой дар убог, и голос мой не громок,
Но я живу, и на земле мое
Кому-нибудь любезно бытие.

И возвратившись с курорта, в московской квартире он будет окаменело сидеть, совсем чужой, рядом с безостановочно стрекочущей женой и нагловатой дочкой. И только выйдя вперед, отдалившись ото всех, пропоет куплет с этими же словами, точно заслонившись поэзией от пошлости постылого семейства.

А с Анной Сергеевной ему теперь не хочется расставаться, и он едет в Саратов (не в город С.) разыскивать ее, не зная фамилии, и в конце концов связывается по телефону с ее мужем. Простодушно объясняет, что он любовник, жаждущий встречи. Тут объявленный жанр комедии заполняет собой все пространство, хотя Гуров сидит в зале, а Анна Сергеевна выступает перед закрытым занавесом. Она теперь «солистка овощебазы» и участвует в концерте с песней Золотой рыбки из оперетки «Гейша» С. Джонса (название не случайное: в рассказе Дмитрий Дмитриевич приходит в театр, где дают спектакль «Гейша», в надежде встретить здесь Анну Сергеевну). Песня сопровождается вполне натуралистическим изображением предсмертных мучений Золотой рыбки, обманутой в своих лучших чувствах.

В тотальном царстве соцреализма декадентская выходка Анны Сергеевны приводит ведущую концерта в полный ступор. А Гурова — в полный восторг (возможно, просто потому, что наконец нашел ее). Он поднимается к ней на сцену, и мы видим двух очень счастливых людей, которые, намучившись в предыдущей жизни, наконец обрели друг друга. Оба в абсолютной эйфории, но не бросаются в объятия, а деликатны и скромны, точно еще не совсем верят в немыслимый жизненный выигрыш. Нет, не простоватые они люди, не типовые! Просто затурканы невезеньем.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Влюбленные возвращаются в Кисловодск, где все так счастливо начиналось. Тут все и заканчивается. Мы уже в курсе, что Мальчика усыпляют, обнаружив у него бешенство, и теперь Гуров не знает, как жить дальше. Но поскольку играется не исключительно комедия (то гротесковая, то черная, то с лирическим всплеском), но и драма, и фантасмагория, то загадочный Мальчик умер для всех, кроме Гурова. А может, его и не было никогда? Ведь невозмутимый шпиц не раз говаривал, что он не что иное, как воображение Гурова.

Как бы то ни было, но телефонный звонок от Мальчика не удивителен нисколько — обычный житейский эпизод. С не соответствующей тексту улыбкой Гуров рисует их с Анной Сергеевной тоскливую жизнь, однообразную и бессмысленную. А потом, примостившись к подножию одной из скульптур, замирает в безнадеге, видимо, пребывая в каком-то своем, неведомом нам мире. Вероятно, стерлась из памяти та встреча, что сулила счастье, которое они оба не сумели сохранить. Абсолютно чеховская история о том, что единица измерения счастья — миг.