«Зощенко Зощенко Зощенко Зощенко». По рассказам М. Зощенко.
Театр-фестиваль «Балтийский дом».
Режиссер Андрей Прикотенко, художник Ольга Шаишмелашвили.

По моему представлению, Андрей Прикотенко — режиссер, который всегда знает, что сейчас в тренде. Он не изобретает новое, а использует то, что в данный момент как раз начинает «прорастать» на театральной почве. Есть такие люди, которые всегда первыми узнают, что сейчас носят, и пока мы еще думаем, что актуален «мятный» цвет, они уже переоделись в желтый, потому что он войдет в моду в предстоящем летнем сезоне. Должно быть, поэтому спектакли Прикотенко успешны, любимы зрителями, в том числе молодежной аудиторией, и кажутся современными. Они не пугают, как все действительно новое, а дают приятное чувство приобщенности к актуальному театру. Таков и «Зощенко Зощенко Зощенко Зощенко» — симпатичный, харизматичный, энергичный, и кажется, современный спектакль, в котором сошлись все «плюсы» и «минусы», свойственные режиссерскому почерку Прикотенко.

На премьере программку сопровождал вкладыш с текстом, в котором режиссер пространно объяснял нам, что нового для себя открыл он, работая над рассказами Зощенко, как удалось уйти от быта в спектакле про коммуналку, и заодно, о том, как важно создателям их творение. Хочется цитировать, но воздержусь, иначе пришлось бы опубликовать целиком. Читая этот опус, не могу не вспомнить слова своего педагога, что режиссерам не надо говорить — за них должны говорить спектакли. Читать режиссерский анонс было мучительно, совсем другое дело — спектакль. И вот что смогла я прочесть в «Зощенко Зощенко Зощенко Зощенко».

Сцена из спектакля.
Фото — Н. Кореновская.

Вместо интерьера коммунальной квартиры № 9 — на сцене блестящий, как рояль, подиум-пандус. На нем — оркестр из соседей по коммуналке. Каждый актер играет на своем музыкальном инструменте, олицетворяющем его персонажа. Например, бой-баба (вечная злая соседка, гроза любой коммуналки) Ульяны Фомичевой оснащена тарелками, в которые она время от времени бьет, заставляя вздрагивать. Каждый сюжет преподносится тремя способами: текстом Зощенко, музыкой и пластикой. И в каждом своя доминанта — где-то важнее вербальной составляющей становится история, рассказанная телами. Самой чудесной и увлекательной стала именно визуальная сторона спектакля. Костюмы персонажей (художник Ольга Шаишмелашвили) современные, даже модные, но очень точно отсылающие нас к началу прошлого века. Не так уж изменилась наша одежда за эти сто лет — говорит нам художник. И ту же самую мысль проводит режиссер, транслируя на экране за пандусом лица наших современников, которые куда-то едут в трамвае, быть может, по тому же маршруту, что и герои Зощенко. Мизансценически сцена поделена на две части: в правой существует оркестр, толпа «соседей», как бы всегда стиснутая в воображаемом трамвае в час пик, вынужденно сосуществующая вместе и оттого уже превратившаяся в единый организм, в отдельного персонажа, который живет, дышит, реагирует и переживает, как один человек. В левой части сцены — действующие лица, чьи истории разворачиваются в присутствии толпы соседей. Персонаж выходит, иногда вылетает, выпинывается, как бы выплевывается этой толпой, а потом снова с ней сливается. И когда герой появляется перед нами, то выражение его тела — лучшая характеристика. Поза становится биографией. По тому, как он стоит, держит голову, сутулится, заплетает ноги, мы уже узнаем его. Будучи современными, в то же время все персонажи как будто сошли с иллюстраций в «Крокодиле». Они, безусловно, оттуда, «из Зощенко». Через пластику персонажей режиссеру удалось ненавязчиво провести ту мысль, которая его волновала: как ни прячутся под модную одежку, как ни обвешиваются гаджетами, в каких машинах ни ездят, а они все те же — герои Зощенко, и они среди нас.

История, которую рассказывают в Балтдоме, начинается с идеалистического намерения соседей собрать деньги на дирижабль «Добролет»: событие и намерение совершенно фантастические. Продолжается она чудом — беспрецедентно крупным выигрышем в лотерею. Разворачивается дальше историями о невероятных совпадениях и хитросплетениях, на которые богата далекая от волшебства реальная жизнь. Повествует о чуде воскрешения одного никому не нужного старичка. И логично приводит к полному сумасшествию, в которое погружается герой, оказавшийся в обычной советской больнице. Мир захватывают хаос, вакханалия и безумие. И такова она, реальность уже не зощенковских героев, а наша с вами. И вот бы режиссеру остановиться на этом финале. На песне «про жопу», в которой солирует прекрасная Ирина Соколова (оживший старичок, кажется, само воплощение домового и всякой другой российской нечисти). Но среди проблемных мест в спектаклях Андрея Прикотенко финал — самое сложное. Режиссеру свойственна избыточность. Он редко может вовремя остановиться. И потому продолжает. Выстраивает героев в клин под песню «наша Родина — революция» и красиво осыпает их сверху красными блестками, в таком объеме, какого не увидишь и на шоу Филиппа Киркорова. Но можно принять и этот конец — персонажи Зощенко все же доросли до протеста и революции. А красные блестки — что-то вроде булгаковского «черного снега». Но режиссер идет дальше.

Сцена из спектакля.
Фото — Н. Кореновская.

И мы попадаем в баню. Рассказ персонажа уходит на дальний план, тем более что скороговорка мешает понять, в чем там дело, если не читал первоисточник, — зато невозможно оторваться от зрелища на сцене. Актеры эффектно поливают друг друга мыльной водой и задорно скатываются с подиума, как с горки. Они делают это с удовольствием, и ужасно хочется к ним присоединиться. Потом песню поют, потом танцуют и, кажется, снова поют. И уже давно не ищешь ни смысла, ни Зощенко в происходящем.

Спектакли Прикотенко не упрекнешь в глубине содержания или сложности месседжа. Но режиссер все равно боится быть непонятым, и потому в тексте программки просит: если не понять, то хотя бы уважать «очень-очень-очень важное, личное и сложное высказывание» людей театра. Также он вводит персонажа с гитарой, который предупреждает, что сейчас многие жалуются на сложные спектакли, и потому он будет пояснять происходящее. Для совсем уж не понимающих основную небогатую идею о том, что персонажи Зощенко среди нас, все время транслируют на экран современные изображения людей. Но ближе к финалу, увлекшись эффектами и трюками, шутками и гэгами, придумывать которые Прикотенко действительно умеет отлично, забывает он тянуть и эту свою совершенно очевидную и вроде бы не нуждающуюся в подтверждении мысль. Из зала выходишь с ощущением, что тебя надули в духе автора, а ведь обещали дирижабль.