«Ловец слов». О. Лихачева.
Театр Поколений.
Режиссер Руслан Кацагаджиев.

Биография Владимира Даля, рассказанная словами драматурга Олеси Лихачевой и поставленная режиссером Русланом Кацагаджиевым, — история пассионария.

Владимир Даль — удивительный чудак, двигающийся в жизни, казалось бы, по заданным (заурядным) траекториям, ходит все как-то иначе: нет-нет, да и свернет ненадолго со служебного маршрута на узенькую тропочку. А на тропочке встретит того или иного мужика, запишет в крохотный блокнотец вскользь сказанное слово, перемолвится коротко, да и отбежит обратно — делать, что должно, ни на секунду не забывая о том, чем горит сердце.

Сцена из спектакля.
Фото — Артем Бондаренко.

Документальный текст Олеси Лихачевой плавно следует по жизненному пути писателя и исследователя: учеба в Морском кадетском корпусе, служба на Черноморском флоте, участие в русско-турецкой войне в качестве врача, издание «Русских сказок» (под псевдонимом В. И. Луганский), дружба с Пушкиным, военные экспедиции в Среднюю Азию, работа чиновником и управляющим в российских губерниях, выход в свет «Толкового словаря»… И параллельно, ежедневно и еженощно, собирание слов «без цели и намерения, для собственного удивления».

В визуальной эстетике спектакля (художник Мария Спроге) сочетается далева и «книжная», и «народная» принадлежность: полутемная, наполненная теплым желтым светом сцена Театра Поколений одновременно (наверху, в пространстве балкона) и каморка архивариуса с зеленой лампой и горой коробок с документами, и (внизу) петербургский дворовый закуток / ночная деревня / поле боя. Холстина, бумага, веревка — небогатым набором предметов художник мастерски жонглирует: работой шредера создается настоящая бумажная метель на городской улице, лестницей и поводьями — извозчичий транспорт, фигурками верблюдов и парой простыней — движение каравана, световыми всполохами — картина войны.

А. Хитрин (Даль).
Фото — Артем Бондаренко.

Фигура Владимира Даля «собирается» из трех взглядов — критика, человека из народа и самого писателя. Валерий Рутковский в роли Критика — фигура отрицания: надменный и едкий, суетливый и пронырливый мужчина, полный иронии, с высоты балкона глядящий на Даля с прищуром через маленькие круглые очки. Он — современник, скептически относящийся ко всей странной деятельности собирателя, этот образ действительно характерен для времени, когда отношение к Далю выражалось в анекдоте:

«„Замолаживает, однако!“ — сказал ямщик и указал кнутом на хмурое небо.

Поручик Владимир Иванович Даль сильнее закутался в тулуп, достал записную книжку и записал в нее: „Замолаживает — диалект средне-русской полосы, означает заморозки, приближение холодов, снижение температуры“. Так родился первый толковый словарь русского языка.

— Замолаживает, — повторил ямщик и добавил, — надо бы потолопиться, балин. Холошо бы до вечела доблаться. Hо-о-о!».

Владимир Иванович Даль в исполнении Андрея Хитрина — настоящий интеллигент, не чинный старец с портретов, но хрупкий и внимательный молодой человек в легком, для русской зимы совсем неподходящем плаще, воодушевленный и вдумчивый ученый. Робко, но без страха, легко начинает он разговоры со всеми вокруг и пристально (и сердечно) выслушивает истории и горести того или иного встреченного на пути.

В. Рутковский (Слуга).
Фото — Артем Бондаренко.

Заверения критика о том, что товарищ Даль ничего про русский народ не знает, последовательно опровергаются: путешествия Даля по России и даже за ее пределами — всегда бок о бок с человеком «из простых» — извозчиком, солдатом, купцом. Многоликий актер Дмитрий Гирев играет всех «народных» героев, меняя пластику и манеру речи, воспроизводя разные местные говоры. Текст спектакля бережно и кропотливо соткан из множества деталей — речевых случаев и словесных ситуаций, встречающихся на пути Даля. Их транслятором как раз и становятся герои Гирева, рассказывающие народные поверья о том, как девушка утопилась и стала русалкой, о двух солнцах на небе, разные странные (и привычные) пословицы и поговорки. Во взаимоотношениях Даля — Хитрина и «мужика» — Гирева чувствуются уважение друг к другу и товарищеская поддержка: и в военной сцене, когда врач Даль вынимает из спины обезумевшего от боли солдата пули, и в длинном путешествии по пустыне — везде Даль совсем не человек со стороны. «Больно — это не приносить пользы, быть в тягость».

Самое ценное в этом спектакле — очеловечивание фигуры «далекого и великого» и высвечивание очень простого и важного смысла деятельности Даля: запечатление и сохранение живого языка, внимание к людям самым разным, ко всем без исключения. Потому самое интересное — течение насыщенной «полевой» жизни собирателя, который, в соответствии с настроениями своего времени и движимый большой любовью к родине и родному языку, «на котором думаешь», выбрал такую случайно-неслучайную миссию — отражать и выражать жизнь и язык в их полноте.

Уважаемый Пушкиным (Валерий Рутковский изумительно смешно играет заносчивого слугу Пушкина, представляющего себя поэтом), ругаемый критиками и не признаваемый учеными советами, запрещенный писатель, в «русских сказках» которого правительство оскорбилось «бедами солдат и крестьян», позже — лауреат Ломоносовской премии и почетный член Академии наук, труженик Владимир Даль, в общем-то, прожил, несмотря на все ее непростое течение, очень счастливую жизнь.

Сцена из спектакля.
Фото — Артем Бондаренко.

В последней сцене спектакля три старца — Рутковский, Гирев, Хитрин — в холщовых рубахах и с длинными седыми бородами греются на солнце рядом с огромным почти памятником — «Толковым словарем живого великорусского языка». Гирев произносит привычную крестьянскую мудрость: «Даст бог — будем сеять. Не даст — не будем. На все воля божья».

Через спектакль Руслана Кацагаджиева блаженный далекий писатель с портрета В. Г. Перова становится близким: самое удивительное в этом портрете — молодые, живые и горящие глаза на безмятежном и спокойном лице старца. Наверное, так и выглядят люди, которые через всю жизнь несут с собой любовь к своему делу и окружающему миру и своей любовью этот мир немножко меняют.