«Человек из Подольска». Д. Данилов.
Омский «Пятый театр».
Режиссер Никита Гриншпун, художник Ксения Шимановская, композитор Павел Акимкин.

Стоит ли в очередной раз повторять, что «Человек из Подольска» Дмитрия Данилова абсолютно захватил театральное пространство? Уже появилось более десяти спектаклей, и пьеса по-прежнему продолжает триумфальное шествие по сценам страны. За последние несколько лет, пожалуй, не было другого такого случая, чтобы пьесу ставили повсеместно, как будто режиссеры договорились: в каждом городе должен быть «Человек из Подольска». Совсем недавно премьера прошла в Омском «Пятом театре», где спектакли-события случаются довольно редко, но постановка худрука Никиты Гриншпуна привлекла к себе внимание. В качестве решения пьесы, где абсурд возникает, когда главный герой пытается выяснить у полицейских, за что его задержали, режиссер предложил необычную форму, выстроив действие как музыкальный коллаж.

Музыки в спектакле действительно много, и она разная. Полицейские как будто хотят сделать скромного редактора газетки Николая (Вячеслав Болдырев) частью своего ансамбля, то есть частью системы, и проверяют, сможет ли он станцевать под испанские мелодии, а под русские народные? Спектакль складывается из виртуозно исполненных номеров. Чего только стоит сцена, когда полицейские достают из сейфа балалайки, трещотку, тут же откуда-то появляются гусли, а Человек из Мытищ находит припрятанную дудочку, и все пространство начинает звучать — колоссальная работа артистов. «Воспитание» Николая происходит во время выступлений в этом концерте, когда он может проявить свои способности: складно выкрикнуть речевку «Хей-хей, родной Подольск!» или исполнить нехитрые танцевальные движения. При этом Первый полицейский (Евгений Фоминцев) — как строгий учитель, который настойчиво объясняет материал, — то и дело выходит из себя, когда Николай неправильно отвечает на вопросы или у него что-то не получается. Несмотря на то, что в этом много смешного, иногда кажется, что вот-вот из полицейского вырвется зверь, который растерзает растерянного редактора, и тогда выражение «оборотень в погонах» получит буквальное воплощение. Полицейские заставляют Николая плясать под свою дудку, и ему ничего не остается, кроме как подчиниться. А ведь в одной из сцен герой рассказывает, что у него есть своя группа, для которой он пишет музыку, — вот чем в спектакле отличаются свобода и несвобода.

Сцена из спектакля.
Фото — А. Шестакова.

Сольной партией в процесс допроса постоянно вклинивается Человек из Мытищ (Василий Кондрашин). С самого начала мы видим, как он в камере по поручению полицейских разучивает произведение на скрипке. Струнной мелодией Человек из Мытищ задает нерв спектакля: тревожно ли, радостно ли, он реагирует на то, как Николай отвечает на вопросы, в любую минуту готовый продемонстрировать, что и как нужно говорить. На самом деле, герой Кондрашина — самый загадочный персонаж спектакля. Он так рьяно выполняет команды и с таким энтузиазмом включается в музыкальные номера, что его сложно отделить от полицейского ансамбля. Невольно задумываешься: а не подсадной ли он? Может быть, мир абсурден настолько, что кроме Николая нормальный людей (в смысле обывателей) совсем не осталось, потому что они превратились вот в таких всесторонне развитых персонажей, моментально откликающихся на требования властей? В спектакле Человек из Мытищ сидит в камере, но его камера открыта, то есть он свободен, только идти ему некуда, потому что все пространство сцены огорожено большой клеткой так, как если бы весь мир был тюрьмой с бесконечными камерами. Непонятно, есть ли в этом мире Мытищи, есть ли Подольск, есть ли что-то за пределами тюрьмы, или все это странная фантазия героев, вынужденных находиться в одном помещении? Даже полицейские застряли в этом решетчатом пространстве: они с таким восторгом говорят о серых домах, об огоньках на мосту, о мелькающих пейзажах за окном электрички, что кажется, все это — какое-то далекое воспоминание.

Самой восторженной среди них, конечно, оказывается Марина (замечательная роль Виктории Величко). Она появляется на сцене, как будто участвует в утреннике: легкими шагами перепрыгивает с места на место, как зайчик в детском спектакле, и произносит текст, словно ждет деда Мороза, который вручит ей подарок за выразительное чтение. Разными уловками, женскими хитростями она пытается повлиять на Николая: вплетает его в страстное танго; принимает позы, напоминающие кадры советских фильмов про доброе-вечное; захлебываясь от эмоций, рассказывает, как прекрасен мир, и что Подольск ничем не хуже Амстердама. Но и она срывается (кажется, последняя капля — Человек из Подольска не знает гимна Москвы), становится жесткой, такой Снежной королевой, и своим поведением еще больше запутывает героя.

Сцена из спектакля.
Фото — А. Шестакова.

Вячеслав Болдырев играет напуганного беспомощного человека, который не понимает, чего ждать от служителей порядка, затеявших эту странную театрально-музыкальную программу. Его герой совершенно не может сопротивляться, все его попытки повысить голос и заявить о своих правах тонут в угрозах полицейских, которые, устав от его непонимания, приковывают Николая к решетке и доводят до обморочного состояния. Они наглядно дают понять, что для него абсурд с песнями и танцами выгоднее, чем то, что обычно происходит в кабинетах отделений. Человек из Подольска у Болдырева получился персонажем сомнамбулическим, который словно во сне двигается по сцене, пытаясь вникнуть в суть происходящего, но не представляет, как встроиться в ту систему, которую ему предлагают, точнее, не представляет, зачем ему в принципе в эту систему встраиваться. По его высокой фигуре, в которой ощущаются мягкость и податливость, видно, что герой привык существовать по инерции: он не тот, кто будет бороться с встречными течениями. В финале он так и не поймет, к чему все это было, и полицейские решат, что он безнадежен, а значит, его нужно убить. В начале спектакля мы видели на сейфе пятно крови, которое вытирал Второй полицейский (Егор Лябакин), ближе к развязке после выстрела стало ясно, что это кровь Николая, вот только он снова сидит перед Первым полицейским, и снова начинается допрос.

Никита Гриншпун закольцовывает композицию, выносит действие за рамки бытового понимания. В его спектакле все персонажи как будто застряли в каком-то временном континууме, где происходящее должно постоянно повторяться. Вот только интересно, до каких пор? Пока Николаю не удастся полюбить Подольск, разглядев его неуловимую красоту после ряда развивающих упражнений? Или пока полицейские не осознают, что перевоспитать человека насильно нельзя? Режиссер предлагает решить непростую задачу: нужно рассчитать, какой из двух невозможных, невоплотимых вариантов более возможен. Получается, что постановка, которая и по форме, и по содержанию тяготеет к притче, тем не менее, не лишена социальных вопросов, заданных в пьесе. В спектакле «Пятого театра» проблемы нашего времени так или иначе проявляются в надреалистичном сюжете.