С 13 по 15 ноября на сцене Театра «Лицедеи» Антон Адасинский и DEREVO показывали спектакль «Арлекин», привезенный в Петербург в рамках мирового тура.
Для «Петербургского театрального журнала» на «Арлекина» посмотрел режиссер Борис Павлович.

«Арлекин». Театр «DEREVO».
Концепция — Антон Адасинский и DEREVO.
Дизайн звука — Дэниэл Уильямс, свет — Игорь Фомин, сцена и реквизит — Андрей Бобылев, костюмы — Анна Фрумсон.

Это очень хороший спектакль. Его надо посмотреть еще несколько раз.

Антон Адасинский сделал очень личный, даже автобиографичный спектакль, который при этом решительно вписан в мировой культурный контекст. В предваряющем спектакль тексте буклета — истории про то, как Антон смеялся и пил виски с Гротовским, а однажды написал на таможне в графе «профессия»: «Арлекин». То, что Арлекин — это кровь и плоть самого автора спектакля, можно прочувствовать и без дополнительного комментария. Вернее, автор отдает этому расхожему персонажу, глубоко засевшему в общей европейской культурной памяти, свою плоть. Один из сквозных сюжетов постановки — постепенное очеловечение, претворение в кожу, кости, мышцы, нервы схематичной балаганной куклы.

В «Арлекине» заняты три исполнителя — сам Антон, Елена Яровая и Анна Буданова. Причем одновременно все трое на площадке не оказываются практически никогда — это очень и очень камерный спектакль.

Сцена из спектакля «Арлекин».
Фото — Анна Богодист

Тряпочные кулиски с зелено-желтыми ромбиками, занавес-занавеска на железном тросике, сколоченное из реек окошечко — фрагменты нищей балаганной эстетики, эскизно обозначающие и место действия, и жанр (сцена и реквизит — Андрей Бобылев). Мы в балагане. Причем, в зависимости от ситуации, один и тот же отдернутый полог то открывает сцену, смешивая наш, реальный зал с воображаемой толпой перед бродячими артистами (записанные аплодисменты микшируются с реальными), то обнаруживает гудящую площадь там, в глубине, заставляя нас оказаться уже за кулисами театра (запись зрительского шума доносится из глубины сцены). Среди зрительских кресел перед началом представления носится с бутафорской дубиной типичный пузатый Карабас на тоненьких женских ножках (Анна Буданова) и потрясает мятой афишей «АРЛЕКИНА».

Начало спектакля вполне соответствует заданной игре: вот Арлекин (Антон Адасинский), вот Пьеретта (Елена Яровая), вот они танцуют незамысловатые танцы, а вот и тряпичные марионетки — их кукольное воплощение. Выступление сменяется пантомимой о влюбленном Арлекине и жестокой Пьеретте, которая после выступления готова в прямом смысле слова перешагнуть через несчастного обожателя. У прекрасной кукольной девочки обнаруживается мерзкий голосище, которым она верещит, лишь Арлекин пытается дотронуться до ее белоснежного колпака. Больше того, Пьеретта оказывается голодной и с удовольствием съедает сердце, протянутое ей Арлекином. Собственно, после этого и начинается самое главное.

Сцена из спектакля «Арлекин».
Фото — Дитер Хартвиг

Медсестра штопает разодранную грудь артиста, ее нагрудный крест сестры милосердия становится оторванной крестовиной для управления марионеткой. Арлекин, на грудной клетке которого теперь зияет жутковатый шрам, отбрасывает ненужную больше крестовину в сторону. Он остается один посреди холодного мира — ни кукловода, ни Карабаса, ни Пьеретты. Только маячит иногда изгибистая фигура Черного человека.

И тут Арлекину является вертлявая обезьянка в багряном арлекинском костюме. Это Сердце, которое отныне будет сопровождать его в фантасмагорическом путешествии через круги актерского ада, по бесконечной дороге в черной пустоте. Теперь перед нами вечная пара — тело и душа, шарманщик и обезьянка, Дзампано и Джельсомина, Антон Адасинский и Елена Яровая.

Ассоциации проносятся в бешеном темпе, не позволяя сосредоточиться и разжевать для себя каждую по отдельности: циркачи Пикассо, инфернальные маски «мирискусников», Блок, Мейерхольд, Вертинский, Феллини…

Невозможно отделить явно выстроенные цитаты от своих личных образных параллелей.

Перед нами Арлекин собственной персоной, со всем ворохом культурного багажа, который тащит за собой эта маска. Сколько этого багажа принес с собой каждый отдельно взятый зритель — столько и откроется для него в процессе представления. Перед нами Актер как таковой, архетип актера. И в то же время — это Антон, сегодняшний, ироничный, уставший и в то же время исполненный электричества, это не Антон-гуру, это Антон-клоун, безнадежно влюбленный в сцену, в подмостки, в бродяжью жизнь. За культурно богатым визуальным рядом — чувственный мир, пронзительная привязанность маленькой Верной Обезьянки к своему хозяину-Шарманщику.

Сцена из спектакля «Арлекин».
Фото — Анастасия Андреева

Можно бесконечно смотреть на поникшую фигуру Арлекина, сидящего на театральном кубе, перед которым колесит по кругу Обезьянка на крохотном велосипедике. Во взглядах, которыми обмениваются Арлекин и его Сердце-Обезьянка есть что-то важное и серьезное о профессии Актера. О той профессии, у которой есть еще одна потайная функция, кроме балаганной Маски и бродячего Шарманщика — это Часовая Пружина, живой двигатель, который выносит на своих плечах огромную стрелку времени. Это важная функция, ведь время — нечто большее, чем отдельно взятое выступление. Именно поэтому после актерских поклонов в зале не зажигается свет, как естественно ожидают зрители, а под гулкую, механистичную музыку луч прожектора выхватывает огромную минутную стрелку, которая мерно вращается над сценой, будучи однажды запущена плечом Арлекина.

На сайте театра смотрите видео «HARLEKIN — new performance by DEREVO».