Жанровое определение спектакль Театра «Буфф» «Хефец, или Каждый хочет жить» носит философский оттенок: «фарс-гиньоль» смешно говорит о страшном, пробуждая в зрителях грусть о несовершенстве человеческих отношений.

Драматурга Ханоха часто называют зеркалом израильской действительности. На деле он — зеркало всего человечества, потому что везде, во всех странах и уголках земного шара — в Тель-Авиве и Одессе, Рио-де-Жанейро и Петербурге люди бывают завистливы и жадны, оптимистичны и позитивны, эгоистичны и продажны, умны и хитры, жестоки и трусливы, мудры и дальновидны, инфантильны и бездумны. А еще человеку, упорно твердящему, что он — вершина эволюции, свойственно потешить свое самолюбие за счет другого индивида и затоптать слабого некоторые готовы вовсе не за кусок хлеба, а так, для утверждения собственного сомнительного превосходства…

Вот и в спектакле режиссера Игоря Миркурбанова по пьесе Левина «Хефец» успешные богатеи «давят» беднягу-приживала. Делают родственнички это просто так, чтобы посмотреть, как да что в ответ на это будет делать загнанный в угол Хефец (Евгений Александров). В итоге загоняют его прямо на крышу, откуда он угрожает спрыгнуть. Причина — грядущее замужество дочери хозяев, о котором Хефеца никто не предупредил потому, что никто ни в грош его не ставит. А прав на такое предупреждение у него немало: малышку Фугру (Екатерина Груца) он нянчил чуть ли не с младенчества, растил, любил, да, видать, и влюбился… В начале спектакля у огромного полумесяца в глубине сцены и Фугры, невестой являющейся в мечтах Хефеца, одна фата на двоих. И ее белая дымка, словно символ несбыточности этих мечтаний — лунная дорожка, тянется за супердевушкой, для которой и луна — только качели.

Мешковатый герой в исполнении Александрова добр, безобиден и доверчив настолько, что воспринимается исключительно как наивный ребенок, одетый в ярко-желтую клетчатую пижамку с пузырями на коленях. Как ребенок он зависим от людей, постоянно напоминающих ему, что он каждый день должен просить прощения за то, что живет на свете. Словно дитя он грозит своей обидчице Кламнасе (Анна Коршук)… ножницами («чик-чик, отрежу!») и доведенный ею до отчаяния таки отрезает локон из ее прически (отрежет и сам испугается сделанного). Как ребенок он ищет жалости у тех, кому угрожает самоубийством. О нем Хефец старательно рассказывает всем и вся в надежде, что кто-нибудь наконец поймет, как ему живется, кто-то осознает, до чего доведен затюканный и презираемый родней человек. Но вокруг него — исключительно любопытствующие хамы, одни из которых постоянно готовы влепить словом ближнему пощечину, а другие просто говорят, не думая, как это делает Адаш Бардаш (Дмитрий Аверин). На первый взгляд, они с Хейфецем схожи (беззащитность героя Аверина даже подчеркивается воздушным шариком, что «поддерживает» его за шиворот), но подтолкнуть Хефеца еще ближе к краю крыши ему ничего не стоит: в своем эгоизме Адаш Бардаш отнюдь не эфемерен. Ничуть не лучше и мудрец-инвалид Шукра (Андрей Левин), безжалостный Эзоп своего времени, наблюдатель за людьми, который всегда ходит сам по себе и открыто обвиняет их: «Что вы все делаете вид, будто у вас все в порядке? Ведь это все невозможно вынести».

Практически у каждого героя спектакля есть своя территория, на которой замкнулись его интересы. Техническое решение этих островков жизни обеспечивается управляемыми фурами: на них — дом Тейгалеха (Мурад Султаниязов) и Кламнасы, и продавленный диванчик Хефеца, и кафе, в котором работает озабоченная официантка (Елена Зубович), и уютное «гнездо» полифоба Адаша, и крыша, с которой просто обязан, по общему мнению, прыгнуть Хефец… Фуры появляются из кулис и исчезают в них, кружатся поодиночке, как и герои, не находящие эмоциональных точек соприкосновения. Лишь дважды они сойдутся — в прологе и финале спектакля, в сценах мифической (или нет?) свадьбы Фугры. Но если первый раз завернутый в платок бокал, который по традиции должен разбить жених, падает в преисподнюю, откуда, подобно дьяволу весь в красном поднимается Тейгалех, то в финале все удается, и счастье Хефеца, похоже, становится реальностью.

Спектакль Миркурбанова обращен вовсе не к поклонникам израильской драматургии или еврейского колорита, он взывает к каждому из современников, все больше отрицающих чувства людей вокруг себя. И чтобы самому не стать Хефецем на краю крыши, очень важно помнить: «Пока вы не сказали „нет“, еще все возможно» и «Не надо бояться наших чувств». Ведь замыкаясь на своем эго, человек обедняет себя и отодвигает свое и чужое счастье на неопределенное расстояние.