Лучше всего суть премьеры «Самая счастливая» в Театре на Васильевском отражает афиша: коллаж из женских портретов, среди которых — советские и голливудские актрисы театра и кино. Были, правда, варианты с изображением стройных дамских ножек (мини-юбка, шпильки) или земного шара, который заботливо, как животик с будущим ребенком, обнимают женские руки. Но режиссер Денис Хуснияров поставил трагифарс не о женщине-матери, не об актрисах, и тем более не о фифе какой-нибудь. Он предлагает обратить внимание на тех женщин, на которых на улице и не взглянешь. Это такие тетеньки, у которых жизнь вроде почти прошла, а вспомнить нечего, кроме «несбычи мечт». Они уставшие, поникшие, зачумленные, с расплывчатой фигурой и неопределенным возрастом, с пресными чертами лица. Мы о них, признаться, ничего толком не знаем, и знать не хотим, не обращаем на них внимания и уж, конечно, даже не подозреваем о вулкане страстей, который может жить в столь невзрачной оболочке.

Спектакль, идущий час с хвостиком без антракта («любимый размер»!), интригует своей многоликостью, как и вышеупомянутая афиша. Собственно, его можно смотреть два-три раза потому только, что у каждой роли (завклубом Лидка, фельдшерица Нюшка, продавщица Зинка) здесь две-три исполнительницы, женщины разных поколений и жизненного опыта. Каждый состав вносит совершенно новые краски. Например, Нюшку в очередь играют Надежда Живодерова — по амплуа «белый» клоун, тюфячок-неудачница, и Татьяна Мишина — клоун «рыжий», нахаленок, но с чертами лирической героини.

Кстати, Мишина — автор видеомонтажа, венчающего историю. Она сделала нарезку из кадров, без которых мы не представляем прошлое своей страны: знаменитая улыбка первого космонавта, ныряющий человек-амфибия, парад войск на Красной площади. В программке указаны еще три голоса — это говорят мужчины мечты каждой из теток: Космонавта (прототип Юрия Гагарина, его озвучивает Юрий Ицков), Ихтиандра (за платонического героя-любовника из кинохита 60-х «Алые паруса» разговаривает Артем Цыпин) и Министра (за поднявшегося на пик карьерной лестницы, то бишь в Кремль, офицера внутренних войск говорит Сергей Лысов).

Женское трио напоминает матрешек, у которых краску с лиц смыло дождем, временем и слезами, а костюмы (художник Мария Головина) делают их похожими на старые выцветшие игрушки, забытые на парковой скамейке. Сменив сапоги и валенки на белые туфли-лодочки (небось, отстояли за ними очередь в сельпо), Зинка в тужурке терзает баян, Нюшка в растянутых тряпках болотных оттенков бренчит на балалайке, зато Лидка, автор сценария к «красному дню календаря», принаряжена в глухое платье из алого бархата. Из него же пошиты кулисы задрипанного «красного уголка» сельского клуба, тех же пролетарских оттенков кресла и транспаранты.

В пьесе-первоисточнике — «День космонавтики» Евгения Унгарда — героини в пылу страстей и ностальгии, в череде ссор и примирений напиваются до чертиков и травятся паленой водкой. В сценической версии Хусниярова наши бабоньки отравились самой жизнью, вознеслись на небеса в девичьих сатиновых платьицах и там встретились с ласковыми печальными принцами из своих грез. Материал, как оказалось, важен не только 30-летнему режиссеру, внезапно решившему встряхнуть культурную столицу пронзительной мудростью жительниц российской провинции. Актрисы так прониклись трагедией героинь, что выходят на поклоны зареванными. А зря: череда последних премьер уже успела приучить нас к мысли, что утирать слезы и сопли — прерогатива зрителя.