В своей новой постановке на сцене Театра на Васильевском молодой режиссер Денис Хуснияров вновь совершает экскурс в советское прошлое, родом из которого все три героини спектакля «Самая счастливая».

У героини Татьяны Малюгиной в жизни ничего нет кроме клуба, которым она заведует с незапамятных времен. Причем «нет ничего» — это не в переносном, а самом, что ни на есть прямом смысле, личном и финансовом. Парадное платье сшито из того же бордового бархата, которым и по сию пору обрамлены кулисы тысяч клубных сцен в тысячах бывших советских городов. Парадные туфли — белый клеенчатый ширпотреб: то ли цвет не ходовой был дешев, то ли стали они теми самыми «свадебными туфлями», которых на деле и повода надеть не было в Лидкиной жизни. А туфель-то этих — три одинаковых пары: не одна в них выходит на сцену клуба по праздничным дням Лидка, а с подружками — добровольными «массовичками-затейницами».

И судьбы Нюшки (Юлия Солохина) да Зинки (Любовь Макеева) ничем не краше — тоже ничего нет у них в жизни хорошего кроме работы. Возраст у них уже самый бросовый («агитбригада «Климакс» — так они сами над собой подтрунивают), но они вроде бы его и не ощущают. Вот собрались репетировать выступление перед Днем космонавтики (а то клуб закроют, если не будет он «работу проводить»), водочки хряпнули, и пошли у них тары-бары, девичьи разговоры о любви. Да вот только любовь у них вся в прошлом — несбывшаяся, идеальная. Одна была в Гагарина влюблена по уши (и любила его без памяти в мужчине, таковым вовсе и не являвшимся), другая полюбила Ихтиандра — артиста Коренева, сыгравшего этого водоплавающего красавца в фильме «Человек-амфибия», а возлюбленный самой Лиды ныне дослужился аж до министра МВД — стал идеалом в процессе «роста». Но, как вы понимаете, ничегошеньки путного у бывших девчонок ни с кем из названных «идеалов» не вышло вовсе. И ловить-то героиням «по жизни» уже нечего, и жизнь-то эта пролетела в мечтаниях о счастье так быстро, что и не заметили они этого. Все три героини пьесы Евгения Унгарда «День космонавтики» — идеалистки и мечтательницы, несмотря на не сложившиеся по стороннему мнению судьбы. Они — счастливые, самые счастливые женщины на земле, потому что согрела их существование Большая Любовь, которая не каждого посещает. Режиссер вместе с художником Николаем Слободяником придумали на сценической площадке Театра на Васильевском некое космическое пространство, неприметным фасадом которого является скромный подиум сельской сцены. Бордовый бархат да обязательный транспарант скрывают за собой неведомые глубины Любви, познать которые зрителю помогают голоса незримых возлюбленных героинь, да мелькание кинокадров на заднике основной площадки (видеомонтаж Татьяны Мишиной). И когда в финале спектакля явятся вдруг эти перезрелые тетки в девичьих ситцевых платьях, засветятся вдруг несбывшейся Любовью, улыбнутся сквозь слезы мудрыми улыбками познавших жизнь, как-то по-иному начинаешь дышать, смотреть, думать, примерять на себя действительность…

Лет тринадцать назад у меня случился не то, чтобы спор, а просто служебный разговор с одним уважаемым петербургским режиссером, на тот момент убежденным в том, что толку от идеалистов никакого, а жить им идеализм только мешает. Мол, нужно с детства воспитывать в ребенке понятие, что жизнь груба, грязна и счастья дарить никому не собирается… Как это ни странно, молодой Хуснияров, относящийся к поколению, в большинстве своем идеализм отрицающему в силу чрезмерно развитого практицизма, так не считает. И это радует, как и факт, что пьесы советского времени и о странной формации «советские люди» (идеалисты они были во мно-о-огом) для Хусниярова притягательны и интересны: им уже были поставлены в Петербурге «Жестокие игры» Алексея Арбузова в Молодежном театре и «Веселенькая пьеса о разводе» Эдварда Радзинского в Театре на Васильевском. Новая постановка — бесспорная удача уже потому, что человеческая интонация, верно уловленная режиссером (даже при некоторых недочетах спектакля) сделала короткое действо (всего-то час и пятнадцать минут!) понятным каждому — от скептика до идеалиста.

Кстати, знаете, в чем наше главное преимущество перед реалистами, с которыми нам частенько приходится в Отечестве «падать в одну лужу»? Если они встают из грязи в мрачном предчувствии того, что следующей лужи им не миновать, то мы поднимаемся и идем дальше с убеждением, что эта грязь была в нашей жизни случайной и последней. А дальше будет сплошное счастье, и вера эта просто помогает жить.