Театр «Русская антреприза имени Андрея Миронова» выпустил премьеру «Красавец-мужчина». Этой редкой постановкой (пьеса шла лишь в Малом и в Александринском театрах в конце XIX века) театр завершает трилогию по пьесам Островского. Достойные во всех смыслах спектакли «Шутники» и «Пучина», так же, как и «Красавец», поставил Юрий Цуркану. У режиссера с драматургом свои, высокие, отношения. Их результат — крепкий русский театр: красивый, гармоничный, внимательный к слову, насыщенный яркой и подробной актерской игрой. Театр, где найден верный баланс подлинной театральности и социальной остроты. Согласитесь, субстанция полузабытая. Секрет в том, что Островский, как и прочая классика, в театре Рудольфа Фурманова ставится не «вообще», а про людей. И с предельным тщанием, так что зритель на «Красавце» может в самом положительном смысле расслабиться и получить удовольствие от спектакля. Как, впрочем, и испугаться, взгрустнуть, озадачиться, а может, и узреть кое-что личное в сюжете про то, как наглый смазливый юноша решает свои внутренние и финансовые проблемы за счет очарованных им женщин.

Пространство театра, пусть скромное и почти кукольное, виртуозно освоено опытным сценографом Владимиром Фирером. Он придумал, как создать ощущение сквозняка в душах и ветрености в умах, расставив полукругом вертушки дверей, и сделал серость окружающей нас действительности благородной, как проблески седины: серебряной краской сплошь покрыты декорации и реквизит. В менее стойкой, чем внешнее оформление, игровой части спектакля жизнь кипит. Выпущенный в творческих терзаниях и сомнениях, «Красавец» расцветает буквально на глазах у публики: от раза к разу находится более удачный грим, утрамбовывается темп, заостряется внимание на текстовых нюансах. Именно нюансы, позволяющие узнать в чванливых и ушлых, униженных и оскорбленных обитателях пьес Островского нас с вами, точнее всего раскрыты собранным на постановку букетом артистов.

В этой премьере особенно интересны дуэты, трио, ансамбли и актерские индивидуальности. И то, как они звучат, соло или хором. Никаких штампов и бросовых уловок, зато — образные поддержки и пируэты, о которых добропорядочный зритель, кажется, давно и мечтать забыл. Техникой отлично владеет Ольга Феофанова, актриса Молодежного театра (где, впрочем, ее возможности и очевидное трагикомическое дарование едва ли замечают), и характерная, яркая Кристина Кузьмина — бывшая «ленсоветовка», последние сезоны украшающая афишу Комиссаржевки. В их компании раскрывается и Ярослав Воронцов — артист, не слишком востребованный в родном Театре комедии, здесь убедительно играет того самого смазливого морального уродца. Наконец, украшает спектакль деликатный талант Дмитрия Воробьева из Театра на Васильевском, давненько не работавшего в театре Фурманова. А чувственным камертоном выступает для партнеров гений артиста Евгения Баранова.

В образе верной жены, потерявшей разум от любви к мужу-красавчику, дебютирует Ольга Семенова, внучка Кирилла Лаврова. Есть в этой девочке и сценическое обаяние, и порода, и зачатки житейской мудрости. Ей пока лучше удаются моменты бурной страсти и «телячьего восторга», и заметно сложнее существовать в финале, когда ее героине становится совсем горько, а жертвенность достигает апогея, подвластного разве что женской логике. Но на то и дебют: разыграется, если успокоится внутри и не станет педалировать девчачью истерику.

«Комедию русской жизни» дают под живую музыку «Балалайкин-хора», который специально для спектакля создал оформитель Владимир Бычковский. И как же очаровательно заказывает музыку находчивая героиня Кузьминой: «Грустненькую!», когда впору пострадать, либо «Веселенькую!», коли задумана хитрость. А уж как все красавицы и красавцы тут старинные русские романсы поют — с ума можно сойти.