«Балет в „Приюте“?! Это невозможно: там же крошечная сцена!» Примерно так реагировал любой театрал, когда узнавал о грядущей премьере. Ведь если балет, то — простор, постановочный размах, широкая амплитуда прыжков и свободные диагонали вращений…

Но новоявленный «Солярис» — это не то, о чем все думали, и не то, чего все ожидали. Да, изначально была заявлена новая балетная постановка. Затем по ходу репетиций возник подзаголовок «Небалет». Встречался в анонсах и «Несолярис»: упражнялись в морфологии, пробовали различные варианты написания: слитно, раздельно, с кавычками и без. В результате остановились на нейтральном титуле «балетный спектакль» — но после финальных поклонов хореограф, постановщик и исполнитель одной из ролей Юрий Смекалов сообщил публике, что получился, скорее, перформанс.

Этот сценический опус в чем-то перекликается с сочинениями Антона Адасинского и обладает некоторыми характерными признаками труппы театра DEREVO: возникают, например, персонажи престранного вида, способные как позабавить, так и напугать зрителя, а пара лысых танцовщиков великолепно двигается в рамках выкручивающей тело авторской хореографии, которую сложно отнести к определенному танцевальному стилю. Независимый взгляд на внутренние конфликты, попытки договориться с подкрадывающейся депрессией, поиски сил для донкихотовской битвы с ветряными мельницами — вот что, оказывается, может открыть в себе хореограф, когда дорастает до взрослой пластической режиссуры.

Смекалов — артист в полном расцвете сил. Мало того, что хорош собой (и прекрасно об этом знает), так еще и умен. Осознание своих достоинств не портит его, а окрыляет, превращая в личность разостороннюю и творчески неуспокоеную. Он с юности честно вкалывает до изнеможения (балетный труд — каторжный), но умудряется находить силы на креатив. Витки его карьеры — исключительно вперед и вверх. Почти десять лет — в труппе Эйфмана (а это подвиг). Еще десять лет — в Мариинке (а это героизм). И уже десять лет ставит сам: хореографические миниатюры и балеты большой формы, взрослые и детские, для конкурсов и фестивалей, для лучших театров и ведущих исполнителей. И спорт ему не чужд: он готовил программы для фигуристов, выступил в роли Дягилева на закрытии Сочинской олимпиады… И вот теперь его заинтересовали призрачные фантомы и океаны инопланетного разума.

Полет фантазии, что получился на выходе, публику по-хорошему шокировал. Смекалистый Смекалов неформатен. Итог — обескураженные лица балетных критиков и восторженные крики балетных фанатов, повсюду сопровождающие каждое выступление своих любимцев. Имена танцовщиков, которых собрал Смекалов на эту постановку, способны привести в священный трепет любого балетомана и поклонника современного танца: Игорь Колб, Леонид Сарафанов, Владимир Варнава, Злата Ялинич, Александр Челидзе… То, что десяток крутых артистов делает в «Солярисе», не укладывается ни в какие каноны. Они мастерски хулиганят, получают от этого удовольствие и транслируют живую эмоцию в зал. А это и есть знак качества в искусстве современного танца, внятно описывать который мало кто умеет.

Растеряны и музыкальные критики. Конечно, они могут порассуждать о вставках из органных сочинений Баха и о неоклассике, о ритмах хип- и трип-хопа и о гармонии африканской перкуссии. Они наверняка обнаружат воздействие тембровых модуляций и отметят в витиеватой фонограмме атмосферное влияние электронной музыки и звенящее форте колокольчиков… Но в данном случае партитура Бхимы Юнусова — отдельный, самодостаточный персонаж, как и сам молодой композитор, который любит скитаться по свету, медитировать и играть электронную музыку там, где душа его пожелает. Саунд-трек к «Солярису» хочется иметь в своей фонотеке и слушать как раз в дальнем путешествии.

Театроведам тоже тяжко: просмотренное никак не разложить на привычные составляющие, ибо премьера не является драматическим спектаклем. Зато театр «Приют комедианта» этой премьерой подтверждает свой статус универсальной экспериментальной площадки — места, где возможно все. И дальше впору ожидать тут если не оперы, то мюзикла.

Первый акт «Соляриса» симпатичнее и стройнее второго, в котором немного перемудрили с серьезостью, зато подарили пару прекрасных моментов: это сияющая физиономия Варнавы, обращенная к залу из подсвеченного изнутри шлема скафандра (в финале этот гермошлем становится чуть ли не путеводной звездой), и отточенный дуэт Смекалова и Варнавы — атлетический мужской танец с опорой на суставы и с акцентом на пристальные взгляды, плотная пластика, демонстрирующая силу, упрямство, отчаянное бесстрашие и при этом детскую наивность.

За визуальный космос и мистицизм его восприятия отвечают автор видеоконтента Сергей Рылко, художник по свету Константин Бинкин и художник-постановщик Андрей Севбо. Проекция небесных тел и сфер, метеоритные дожди, фрагменты космического корабля — все кружится, мерцает, проносится вихрем или замирает в угрожающей статике, ослепительно вспыхивает или убаюкивает обманчивым теплом экзопланет, на которых жизнь если и была, то давно рассеялась космической пылью, осевшей на сцене серым резиновым крошевом.

Можно до бесконечности гадать, кто такие эти Мужчина, Женщина и Ребенок, космонавты-первопроходцы, их видения — гигантский гротескный грызун и диковинная женщина-змея, наше Настоящее, Прошлое и Будущее, Темное и Светлое и прочие образы. Можно рассуждать, отчего люди вылупляются из висящих спальных мешков, словно насекомые из коконов, а затем ведут себя как животные, руководствуясь первобытными инстинктами.

Можно разобрать по косточкам любое сценическое действо… Но ни Смекалов, ни зритель в этом не нуждаются. В случае с современным перформансом, навеянным текстом Лема, гораздо важнее поймать новый мессидж. Хоть бы и мысль, озвученную напряженной морзянкой и отсылающую к «Маленькому принцу» Экзюпери: надо навести порядок на своей планете — и в своей голове.