Премьера в Театре юных зрителей подтвердила непреходящую актуальность великого Островского и заставила задуматься о том, существуют ли сегодня идеалисты.

Нынешним юным зрителям постановщик «Доходного места» известен своими экранными работами, но профессию кинорежиссер и, с недавних пор, киноактер Дмитрий Астрахан получал в Ленинградском театральном институте, в знаменитой мастерской А. А. Музиля, и долгое время был режиссером исключительно театральным. Сцена брянцевского ТЮЗа ему знакома и дорога: свой первый питерский спектакль он 25 лет назад поставил именно здесь.

Астрахан не боится «возвращаться в прежние места» и к пьесам, над которыми когда-то работал («Доходное место» — из их числа); он верен своим соавторам — будь то сценарист О. Данилов, композитор А. Пантыкин или художник А. Шубин. Ничего плохого нет в том, что художник за жизнь смог собрать хорошую рабочую компанию: в одиночку ведь не сделать ни фильма, ни спектакля… А вот новая его работа — как раз про одинокого человека, попытавшегося противостоять всем вокруг.

Герой «Доходного места» Василий Жадов — вчерашний студент, стремящийся трудиться и жить честно, претворяя в жизнь университетские идеалы. Погрязшее во взяточничестве окружение попросту смеется над чудаком, отказывающимся брать то, что само плывет в руки. Жадов готов работать день и ночь и терпеть лишения, но молоденькая жена Полина подбивает мужа быть как все, потому что ей не прожить без новых шляпок и платьев… И вот юный идеалист не выдерживает испытания и идет на поклон к богатому дяде просить место «подоходнее». Правда, дядюшка, уличенный в мошенничестве и коррупции, как раз в это время готовится отправиться под суд и помочь племяннику уже не успевает. Финал открыт — Жадов устыдился собственной слабости, но как выжить в России без унижения и подлости, он не знает. Такова вполне злободневная коллизия классической пьесы.

Режиссер поставил ее без особых затей: как настоящую комедию, в которой отрицательные герои смешны в своей откровенной пошлости и неприкрытом цинизме, а положительные — забавны в своей наивности. Пожалуй, страшноват лишь коррупционер Вышневский с волчьим оскалом и лязгающими интонациями (неожиданная и острая работа Николая Иванова), остальные вызывают только смех: разнузданная хищница Кукушкина (фарсовая роль Антонины Введенской), постепенно выпускающая коготки притворщица Юленька (Юлия Нижельская в амплуа инженю-вамп), искренний до идиотизма карьерист Белогубов (Радик Галиуллин играет по натуре не злого человечка, сознательно выбравшего путь жулика). Главный зрительский успех выпадает на долю Игоря Шибанова: его Юсов — идеолог и практик чиновничьего произвола — обладает буквально акробатической изворотливостью. Разгулявшись в трактире, он шумит, кричит и требует песен (готов пустить слезу под «Гори, гори, моя звезда»), а в кабинет к шефу Вышневскому входит на полусогнутых, с каждым шагом приседая и словно уменьшаясь в размерах (юная публика смеется непосредственно, а зрители с театроведческими дипломами, смеясь, узнают хрестоматийную мизансцену из спектакля «Доходное место» Мейерхольда, разумеется, введенную образованным режиссером намеренно).

Не прибегая к внешнему осовремениванию (костюмы на персонажах исторические), Астрахан вместе с актерами пытался найти сегодняшний способ существования. Порывистый, несколько суматошный Жадов — Иван Батарев и его миниатюрная резвая женушка — Алиса Золоткова (актриса сыграла лаконично и с комедийным шармом) бесконечно бегают друг за другом, обнимаются-целуются, а когда Полина решает покинуть мужа — он раз десять подряд хватает ее в охапку, а она снова и снова вырывается. Да, так живо, свободно общаются сегодняшние молодые люди. Это узнаваемо, поэтому парочка юных героев вызывает сочувствие зала. Но все-таки вопрос — кто он, сегодняшний Жадов, и есть ли у него шанс выстоять? — остался без ответа. Может быть, он даже не был задан. Увлекшись разработкой колоритных сценических характеров, чисто театральных сочных образов, режиссер, видимо, понадеялся, что текст сам по себе прозвучит актуально. Так и случилось: правила жизни большинства, желающего жить весело, сытно, богато и комфортно, «озвучены», как теперь говорят, очень четко. Они всем понятны и, боюсь, вполне близки… Но конкретное, задевающее, болезненное содержание жадовского протеста из спектакля не вычитывается.