Новую постановку известного режиссера Игоря Коняева по одноименной пьесе А. Н. Островского «Доходное место» в культурных кругах Петербурга уже называют театральным событием 2010 года. Спектаклем, премьера которого состоялась в марте в театре им. В. Ф. Комиссаржевской, Коняев напомнил о существовании немного подзабытого сегодня жанра сатиры.

Дом-ресторан

Сцену по диагонали разрезают металлические жалюзи от пола и до самых колосников, где прячется надпись «Restaurant Островский». Занавес этот, уже подпачканный неразборчивыми граффити, отпирает снизу ключиком расторопный официант, заступающий на смену. Зрителей встречают нелепые гигантские кадки с туями, посверкивающая вымытыми бокалами барная стойка и во всю стену плазменная панель. На ней в эмтивишном клипе вышагивает забугорная певица Nadia, от хитовой композиции которой Amies enemies сотрясаются ресторанные динамики.

И вот появляются первые посетители. Или обитатели? Художники спектакля Петр Окунев и Ольга Шаишмелашвили специально прячут вывеску с названием ресторана: пространство, что они создали, двойственно — это и гламурный общепит, и одновременно просторное жилище Аристарха Владимировича Вышневского, высокопоставленного чиновника (И. Краско), и его молоденькой женушки модельной внешности Анны Павловны (Т. Бондаренко). Хозяин помещения — молодящийся старикан в костюме российской олимпийской сборной Bosco Sport и черноволосом парике. С ним-то и поругается симпатичный юноша в кедах и шарфике, племянник его, Василий Николаевич Жадов (В. Крылов).

Причина спора проста. Этот мажор, только что окончивший университет, оказывается паршивой овцой в своем добропорядочно-коррумпированном семействе. Не хочет он брать взяток, как испокон веков делали родственники, хочет жить на то, что заработает честным трудом. Наперекор дядюшке женится на бедной девушке Юлиньке (А. Сыдорук), мечтающей о красивой жизни. А в финале, претерпев ряд семейных ссор и скандалов на почве безденежья, явится на поклон к старику, просить то самое заветное доходное место, но опоздает. Скончается дядюшка от полученной со страниц ежедневной деловой газеты новости о крахе его карьеры, под обвинения о погубленной молодости красавицы-жены, французские стенания Nadia и божественные звуки моцартовского Реквиема.

Новое мышление

Вопреки драматургу, спектакль у Игоря Коняева вышел по большому счету не о Жадове. Хоть режиссер и откровенно симпатизирует этому юному Чацкому, вместе со зрителями сожалея, что таких молодых людей все меньше и меньше. Владимир Крылов убедителен в том, что принципиальность его Жадова — не юношеский максимализм, а форма существования, образ мышления. Но больше внимание уделено все же окружению молодого идеалиста.

Каждый образ этой cosa nostra выписан Коняевым с нескрываемым азартом. Каждый персонаж, созданный Островским 150 лет назад, оказывается, имеет в современности своего двойника. Были и будут мелкие чиновники, как Юсов (В. Богданов), метящие в дамки, а пока прыгающие перед шефом в прямом смысле слова зайчиком, нацепив на бритую голову чепчик с ушками. Стара как мир история ловкой вдовы Кукушкиной (Е. Симонова), которая двумя поворотами упругих бедер, ловко обтянутых тесными брючками, и выскакивающих из декольте грудей способна пристроить дочурок замуж. Только в веке XXI на подмогу пронырливым мамашкам пришла еще и милая домашняя забава под названием караоке. Можно взять микрофон, промурлыкать в него «Главней всего погода в доме», ловким движением отправить в рот «жертвы» (потенциального женишка) стопку водочки и соленый огурчик, и клиент готов: рассиропился, расчувствовался. Хватай — и быстренько в загс, пока не одумался.

Все эти персонажи — утрированные, лубочные, нарочитые, как хохлома дизайнера Дениса Симачева, превратившего народный узор в бренд, из века минувшего скакнули такими же задорными зайчиками в век нынешний. Оголтелый, лишенный всяческих нравственных ориентиров, аннулировавший понятия чести и морали, взятку возведший в нормальную единицу любых взаимоотношений. Вдоволь повеселившись в первом акте, ко второму Коняев перестает даже улыбаться. В его истории действительно мало поводов для радости. Пусть старик Вышневский в финале улегся покойничком на обеденный стол в собственной гостиной, усыпанный революционно-красными гвоздиками и окруженный застывшей композицией родни и сослуживцев в солнечных очках от кутюр. Дело его живет. Нонконформисты останутся за бортом. Мафия — бессмертна.