«Санктъ-Петербургъ Опера» представила свою версию популярной комической оперы Джоаккино Россини «Севильский цирюльник». Режиссёр-постановщик спектакля Юрий Александров решил влить новую кровь в произведение, изначально буквально искрящееся весельем, но в «процессе эксплуатации» донельзя заштампованное и обескровленное формализмом.

Опера Россини — вершина итальянской комической оперы, и как всякую вершину, ее пытаются покорить многие, однако покоряется она далеко не всем. Строго следуя партитуре Россини, Александров попытался извлечь из неё главное: бурное кипение жизни во всех её проявлениях. Спектакль получился весёлым и жизнерадостным.

Осваивая живописное пространство «Санктъ-Петербургъ Оперы» художник-постановщик Вячеслав Окунев обрамил его строгими классическими колоннами и расширил за счёт видеопроекций. Видеофон добавил действию игривости и некоторой условности. Всё происходит будто бы понарошку, а, может быть, даже и сочиняется «на живую нитку» прямо здесь и сейчас. Буффонный гротеск в обрисовке персонажей становится ещё более уместным и получает дополнительный колорит.

Спектакль построен таким образом, что кажется порой собранием музыкальных номеров, в блеске исполнения которых герои пытаются превзойти друг друга, и «напрашиваются» на аплодисменты и особенное расположение публики. Это привносит в действо удивительную непринуждённость и естество. Зритель поставлен в режим постоянного ожидания, что же такое ещё появится на подмостках, какого ещё трюка ожидать от артистов?! А ожидать, действительно, можно многое. Например, костюмы персонажей принадлежат к разным историческим эпохам, а на последних тактах увертюры двойники цирюльника разыгрывают комическую сценку; граф Альмавива меняет национальности, как перчатки, старинный клавесин играет роль «подставки» для исполнения серенады и так далее и тому подобное. А ещё в спектакле есть белый рояль, бутафорская кобыла, ведро для её естественных надобностей, фаллический символ в виде огромного кактуса и даже… Кончита Вурст — пресловутая «женщина с бородой», облик которой примеряет на себя Фигаро.

Брутальная красотка Розина — Ирина Скаженик — поёт программную каватину в образе циркачки, а точнее укротительницы, и, судя по её воинственному виду, отнюдь не болонок и маленьких обезьянок. Влажный взгляд артистки органично уживается с хлыстом в её руках, а капризность, свойственная юной королеве, захотевшей под Новый год подснежников, — со стервозностью женщины-вамп. Наверное, вся шутка в темпераменте, который постановщик слегка огранив, пустил в свободный полёт. Но главное, Скаженик одинаково хочется как видеть, так и слышать: удивительная свобода существования в предлагаемых обстоятельствах сочетается в ней со струящимся как шёлковая нить, идеально ровным меццо-сопрано. Сам по себе голос заслуживает восторженных эпитетов, так как соединяет в себе и редкую полётность звука, и гибкость, и красоту тембра, то есть обладает всеми качествами настоящего россиниевского меццо.

Альмавива же Дениса Закирова, напротив, кажется слишком романтичным, а то и вовсе чересчур мягкотелым для подобной Розины. Не возникает сомнений в серьёзности его намерений, но трудно предположить, чем приглянулся столь прелестной обольстительнице он сам. К сожалению, далеко от совершенства и исполнение Закировым партии влюблённого графа. Напряжённые верхние ноты и другие вокальные огрехи не добавили плюсов к образу в целом, хотя сам по себе артист видится перспективным и интересным.

Чрезвычайно обаятельный Дмитрий Уди — исполнитель роли Фигаро, отлично владеет приятного тембра баритоном, но ему не хватило то ли драйва, то ли внутреннего огня. Да, и в целом, приходится констатировать, что женская харизма стала в спектакле господствующей. Ни один из героев-мужчин не составил конкуренции Розине, как и не поднялся на заданный ею уровень. Впрочем, возможно, весь этот уход в тень мужского начала — коварная задумка режиссёра, известного своей неистощимой изобретательностью.