Зимняя премьера Театра-фестиваля «Балтийский дом» — постановка Юрия Ядровского «Зойкина квартира» по одноименной пьесе Михаила Булгакова — произведение неоднозначное, устрашающее, в хорошем смысле мистифицирующее.

Булгаковский сюжет прост и внятен, хоть и удручающ: что стоит жизнь человека, которого раз за разом бросают в воды истории, как слепого щенка? Программка подсказывает шепотом: «история из жизни ряда дельцов нэпманского пошиба в наши дни». Этот мини-буклет в художественном плане выполнен под стать сценическому оформлению спектакля. Он холоден, мрачен, дает чуть брезжащую надежду, тут же гасит ее, как окурок папиросы, грубо, резко, чуть ли не о подошву столь же грубого башмака, и вселяет уныние и тоску — осознанно и преднамеренно. Мол, жизнь жестока и несправедлива, дорогой товарищ, и не стоит обольщаться всякими глупостями вроде денег, бытовых удобств и светлого будущего.

Благодаря сей морали спектакль давит под видом развлечания, и потихонечку, нежно душит. Он темный и гулкий, как проходной двор, как ночной переулок. Он удручает, нагоняет тоску и не оставляет надежды. Но это не недостатки его, а, пожалуй, его задача.

Над спектаклем работала выдающийся театральный художник с мировым именем Ирина Бируля. Зловещая, пугающая пустота, выстроенная ею в необъятном сценическом пространстве Балтдома, давит на психику зрителя грозит заодно расплющить актеров. На сцене, при всей насыщенности действия, почти ничего нет, кроме нескольких ширм, пары стульев и швейных машинок. Ширмы страдают гигантоманией и выглядят обманками, путают и сбивают с толку, бликуют и вращаются до рези в глазах. Огромных же размеров витраж, позаимствованный из готических соборов Европы, манит, мерцает, а в финале становится сияющим миражом, словно издеваясь над персонажами, у которых счастье и удача уплывают из рук вместе с жизнью, как песок сквозь пальцы. Художник по свету Константин Удовиченко заставляет всю эту душевную пустоту звенеть, словно тоскующий колокол в разоренной, заброшенной церкви. Ушлая поневоле, выживающая в эпоху перемен Зойка в исполнении Натальи Парашкиной, актрисы с ярчайшим трагикомическим даром, от резких шаржевых штрихов движется к подлинно драматическим высотам внутреннего опустошения своей героини-горемыки. Прочие пестрые персонажи с говорящими фамилиями и прозвищами гудят, как пчелиный рой, суетятся, как муравьишки-трудяги, вокруг хозяйки нехорошей квартиры, и поклоняются ей, как самке-королеве. Зойке приходится свою свиту и свое королевство строить и строжить, чтобы выжить самой и дать жить им. Как это по-русски! Но когда же наступит то самое, чеховское «мы отдохнем» и «мы увидим небо в алмазах» — вместо витража в неизбежной покорности судьбе — не дает ответа спектакль. Буквально не дает, но в душу зрительскую западает и незаметно, вкрадчиво очищает ее.