Феномен Джулиано Ди Капуа известен давно, но непостижим по-прежнему. Понять загадочную русскую душу далеко не всегда способны мы сами. Рассказать о ней так, чтобы заинтересовать или хотя бы не быть осмеянным, удавалось немногим. А рассказать честно, без прикрас, но с безграничной любовью — вовсе единицам. Сразу невольно вспоминаешь Некрасова и Достоевского, однако дальше становится куда сложнее, с иностранцами — совсем трудно. Джулиано приехал в Россию взрослым и в значительной степени сложившимся человеком, но уже через полтора десятилетия, кажется, знал про русскую душу всё. Одна успешная постановка могла быть случайностью, две — помощью высокопрофессиональных консультантов, но он делал это снова и снова… Так что премьерный спектакль нового сезона «Крысолов» в высочайшем художественном уровне сомнений попросту не оставлял.

Одноимённая поэма Цветаевой, вопреки возможным ожиданиям, не легла в основу спектакля, точнее говоря, сюжета. Здесь нет ни пространной вариации на тему средневековой легенды о городе Гаммельне, ни обильного цитирования авторского текста. А вот нерв, заложенный в поэме, никуда не исчез, даже наоборот: рваную, отрывистую ритмику произведения актёры активно дополняют соответствующими движениями рук и тела, а для воспроизведения выбираются строфы, написанные преимущественно хореем, тогда как фрагменты с более мягким трёхсложным размером опускаются. Звуки трубы на протяжении всего спектакля увлекают в неизвестность, протяжно, призывно — так, будто она находится в руках того самого мистического Крысолова.

Спектакль повествует о судьбах людей, оказавшихся в воспитательных колониях или смежных с пенитенциарной системой заведениях. Истории героев просты и предсказуемы: украл какую-то мелочь, не особо то и нужную — получил реальный срок. Угнал трактор покататься — тоже получил срок. Совершил хулиганство в нетрезвом виде — исход всё тот же. Но именно своей простотой эти сюжеты и шокируют: дорога в никуда слишком широка и не требует особой входной платы со ступившего на неё, помимо разве что упомянутой выше водки. Актёрам (Александр Кошкидько и Игорь Устинович) не приходится прибегать к глубокой психологизации или гримироваться под подростков: облачившись в чёрные арестантские одеяния с подчёркнуто белыми воротниками, они рассказывают истории своих героев спокойным, ровным голосом, иногда дополняя его чем-то вроде частушек. Воспитателям в колониях не легче заключённых, да и на довольно большом расстоянии от зоны всё прогнило: вспомним хотя бы исполненный Илоной Маркаровой монолог уволившегося после долгих лет работы в органах следователя, потерявшего возможность исполнять свои истинные обязанности из-за косности и цинизма системы. Способна ли такая исправительная система кого-то и что-то исправить?..

Материал, столь сложный, болезненный и драматичный в своей проблематике, неизбежно ставит перед соблазном подать его непосредственно, напрямую, создав эффект эмоционального цунами, сокрушающего зрителя. Джулиано Ди Капуа отказывается от этого примитивизма и работает тоньше, деликатнее. Здесь есть насмешливая ирония: чего только стоит сцена, в которой Илона Маркарова выходит на сцену в маске не то крысы, не то волка, садится за пианино и начинает играть, демонстративно обернувшись к залу, а потом так же загадочно уходит. Есть и сарказм, как лёгкий (хотя бы в тех самых частушках про всех членов семьи рассказчика, которые тоже сидели), так и много более глубокий. Например, герой Андрея Жукова рассказывает невидимому собеседнику про то, как только в тюрьме сумел реализовать мечту писать песни и играть их людям, а потом исполняет одну из них под гитару. А песня про Родину, которая сумела дать ему лишь берёзовый сок, берёзовую кашу и берёзовый гроб… Есть и обескураживающие, будто обливающие ледяной водой переходы: шутки и насмешки с историей о том, как заключённые сами заразили себя СПИДом, боясь стать опущенными, могут разделять считанные секунды. Спектакль, подобно мозаике, собирается из фрагментов, создавая эффект капли из известной пытки, раз в несколько секунд падающей на темя, поначалу безобидной, а под конец сокрушающей.