Король немого кино Чарльз Спенсер Чаплин ожил на сцене Театра музыкальной комедии в мюзикле Кристофера Кертиса.

«Чаплин» — типичный продукт бродвейской культуры: от рождения (под заказ была переработана в соавторстве с Томасом Меаном исходная пьеса «Огни рампы», ныне напоминающая список с биографии великого комика из Википедии) до характерного набора героев (Он, Он в детстве, Его родители, Его женщины, Его ярые враги и верные друзья). Постановку в духе американского представления о справедливости и профессионализме на Бродвее в театре «Этель Бэрримор» нельзя отнести к числу громких побед прошлого сезона. Поскольку и в Музкомедии над мюзиклом работала американская постановочная группа, можно сказать, что причиной тому — стилизация спектакля, поставленного режиссером и хореографом Уорреном Карлайлом (музыкальный руководитель и дирижер постановки — Юрий Крылов), под черно-белые чаплиновские ленты. Точнее, преобладающим цветом на сцене становится серый, его различные оттенки.

С одной стороны, решение единственно верное — ну что мы знаем о цветной жизни Чарли Чаплина, навсегда ставшего неотъемлемой частью черно-белого кинематографа? С другой, «общий план» больше напоминает картинку на экране старорежимного ч/б телевизора «Волхов», особенно ряда из четырнадцатого партера: на подмостках начинают грезиться сплошь чаплины (такая кордебалетная «массовка» и впрямь в спектакле есть). Цвета не хватает настолько, что даже сверхпрофессиональный свет Кэна Беллингтона не всегда спасает положение: фигуры актеров сливаются с декорациями Беовульфа Боррита, и явления маленького Чаплина через одно кажутся провальными, хотя на премьере юный Платон Белькинотлично исполнил партию малыша: вокальную часть — очень чисто, а драматическую — даже вне обычно навязываемых детям искусственных интонаций. Искусственным кажется иное: возможно низкий возрастной ценз спектакля (6+) заставили постановщиков наложить на типичные заокеанские «приколы» неловкую заплатку из Корнея Чуковского. Чаплин, готовящийся сыграть двойника Гитлера в ленте «Великий диктатор», вдруг начинает дублировать артикулирующего на экране фюрера (анимация и проекции — Джон Дрискотт) текстом из «Мойдодыра». И хотя в зале это вызывает оживление и даже смех (впрочем, у взрослых, а не у единичных детей), уместной эту неоправданную поэтическую отсылку никак не назовешь, особенно с учетом того, что далее по сюжету Чаплина начнут обвинять в принадлежности к коммунистам…

Но, по сути, весь спектакль посвящен вовсе не социальным и политическим проблемам в жизни артиста, так и не ставшего гражданином Америки, а отношениям Чаплина (Евгений Зайцев) с женщинами — с матерью (роль Ханны исполнила Юлия Надервель), как виновницей его раннего профессионального старта на лондонских подмостках, с многочисленными женами, обиравшими его, и с гадкой «желтой» журналисткой Хеддой Хоппер (блистательное исполнение Анны Лукояновой). И именно эти линии оказываются в постановке нечеткими, выхолощенными в угоду жанру, уже полтора столетия успешно скачущему «по верхам» человеческих отношений, но традиционно поражающему красотой шоу и, как правило, уровнем вокала.

В нынешней постановке бесспорен лишь профессионализм вокалистов, а вот отсутствие сценической красоты и недостача глубинной человечности вместе приводят к плачевному результату — некоторому разочарованию зрителей. Недополучившая «праздника» и сантиментов публика в антракте шепталась: «Разве это мюзикл?». Мюзикл, конечно, но со счетом «два: один». И не в пользу публики.