«Гипнотеатр Бранко Душича». По мотивам новелл Т. Манна.
Площадка «Узел» совместно с Гёте-Институтом и Школой искусств и креативных индустрий.
Режиссер Никита Васильев.

В спектакле режиссера Никиты Васильева соединяются три новеллы Томаса Манна, философских, психологических, политических. Сюжетная основа — «Марио и волшебник». Действие происходит на сеансе гипнотизера. Он манипулирует публикой — зрителями, которых вытаскивает на сцену, доводит одного из них, удовлетворяя злорадное любопытство публики, до обнажения глубоких личных тайн, унижения, и это ведет к трагической развязке.

В. Антипов (Бранко Душич).
Фото — Алексей Иванов.

Фокусник из новеллы (написанной в 1930 году с осознанием начинающейся эпохи «триумфа воли») стал современным нам неким вымышленным заграничным театральным режиссером по имени Бранко Душич, создателем своего «гипнотеатра». Перформеры, волей которых управляет тоталитарный режиссер, это и персонажи Манна, рассаженные между нами в зрительном зале, и мы сами.

Внутрь основной сюжетной схемы вставлены линии еще двух произведений Томаса Манна. Молодой герой «Паяца» понимает, что его жизнь, в конце концов, это сплошное кривляние; его кризисная экзистенциальная рефлексия, безволие и амбиции привлекают режиссера и, затащив его в свой гипнотеатр, через него он реализует свои жестокие фантазии.

Через этого паяца и других артистов гипнотеатра режиссер Душич воплощает игры своего воображения. Так входит в спектакль сюжет третьей новеллы Манна — «Луизхен»: любовный треугольник, также связанный с манипуляцией и надругательством над человеком. Женщина презирает своего мужа, старого, скучного, банального. Вместе с любовником (здесь актером — «паяцем») она глумится над мужем до такой степени его унижения, что он не выдерживает и умирает.

Главный герой не уходит со сцены, солирует, развлекает нас, проповедует свои идеи. Постепенно из рассказа Душича выясняется, что его труппа оказалась в зоне боевых действий (как бы во время военного конфликта на Балканах) и все актеры погибли. Но «театр» остается в голове тоталитарного режиссера, и он продолжает в своей голове играть подвластными ему людьми в воображении, моделировать конфликты, ситуации абьюза. Вот это зрелище продолжается и для нас, с нашим участием. В сознании режиссера актеры подчиняются ему идеально. Жестокость передается. Манипулирование размножается, оно внедряется в людей. Тиран воспитывает по своему образу свою труппу. И зрителей.

Сцена из спектакля.
Фото — Алексей Иванов.

Основные драматургические, философские и смысловые узлы новелл Манна сохранены, хотя обстоятельства изменены. То, как гипнотизер манипулирует подвластными ему людьми, контролирует их волю, логику, чувства, что представляет собой сам феномен такого гипнотеатра с зомбированными актерами и агрессивно-послушными зрителями, — это, как и в эпоху Манна, можно сегодня понимать иносказательно и расширительно.

Спектакль интерактивный. Объектом манипулирования становимся и мы. Реальных зрителей для «опытов» также приглашают на сцену — нам задают вопросы, саркастически реагируют на наши реплики. Еще чуть-чуть, и нас сделают посмешищем для всего зала. Мы попадаем в среду подчинения, нас используют. Мы поддаемся игре в гипнотеатре. Так выстроено пространство спектакля — оно эстрадное, и шоу прямо обращено к нам и вовлекает нас. Бранко Душич, как звезда стендапа, «завоевывает» нас, а за ним, в задней части игрового пространства, находится музыкальный ансамбль, который сопровождает зрелище, играет будоражащие настроения зрителя композиции в игривом эстрадном или рок-стиле. Музыка специально написана Денисом Черемисиновым (студентом-режиссером, как и Никита Васильев).

Стиль шоу, как и в новелле Манна о выступлении гипнотизера, должен увлекать, смешить зрителей и постепенно превращать в соучастников издевательских сцен. И мы вначале не понимаем, что объектами манипуляции, объектами зомбирования и наслаждения «режиссера» от управления чужой волей может стать каждый из нас.

Е. Аверин (Паяц).
Фото — Алексей Иванов.

В роли Бранко Душича Владимир Антипов долго «обманывает» нас. Поначалу он вполне обаятельный яркий, активный. Его шутки вызывают смех. Его «звездное» шоу поначалу ничем не настораживает. Ну, сильный, ну, лидер, резкий, эксцентричный, доминантный, по отношению к кому-то наглый. Такое людям нравится. Так тираны овладевают симпатией массы. Только постепенно, очень тонко, в этой его руководящей силе, в психологическом мачизме начинает обнаруживаться жестокость. Качества сильного, харизматичного лидера постепенно становятся страшными. И зритель, который хохотал и любовался фокусами (так же, как в тексте Томаса Манна), долго не понимает, что на самом деле эти фокусы в перспективе ведут к страшному надругательству над человеческим сообществом. Так звезда владеет аудиторией, так политик на митинге забалтывает, зомбирует толпу.

И в итоге он может осуществить свой коронный спектакль с победой сильного над слабым — по новелле «Луизхен», в котором презрительная жена, объединившись с любовником-паяцем в жестокой игре, заставляет мужа развлекать присутствующих. Совершенно не способный на это, против воли, пытаясь удержать жену, подчиняясь ей, он вынужден непристойно плясать перед публикой в образе Луизхен (по-нашему — Луизочки), изображать зайчика и унизительно танцевать голым, выглядя нелепо, прыгать, быть объектом насмешек, презрения. И в итоге, как и у Томаса Манна, он падает и умирает. Его дикие танцы забавны для публики, но в этот момент уже не смешно. В итоге — жалость и ужас по отношению к ситуации унижения человека, по отношению к тому, до чего может дойти манипулирование людьми. Бранко Душич, поначалу как бы «харизматичный» кумир публики с саркастичным юмором, легко добивающийся успеха, через милые смешные репризы и игры в итоге переходит к реализации театра своих бесчеловечных фантазий. В перспективе фокусника-стендапера угадывается великий диктатор.

Владимир Антипов играет этого режиссера свободно, в полной мере импровизационно, и понятен сложный способ сочинения спектакля. Юлия Клейман составила по новеллам Манна драматургический каркас, который постепенно заполнился закрепленными в сценарии играми, номерами и репризами шоу Бранко Душича.

Артисты играют в этом спектакле в интересном стиле. Это не бытовая реалистическая драма, а легкое фантасмагорическое шоу в прямом контакте со зрителями. К тому же, по сюжету спектакля, артисты гипнотеатра зомбированы, слепо подчиняются гипнозу режиссера, их сознание как бы затуманено, ими руководит чужая воля, они своеобразно несвободны. И действие идет в этом странно-мерцающем стиле.

Егор Аверин играет Паяца — человека, находящегося в лабиринте рефлексии, в психологическом тупике, и Бранко Душичу именно такой актер нужен, он использует его кризисное состояние, когда человек сам в себе не может разобраться, сам не понимает, что им руководит, не понимает, жизнь это или паясничание, сущности не уловить, воли нет, а игра идет легко. Кстати, Аверин демонстрирует чудеса театральности, меняет облики и маски, может голосом передать звучание, кажется, всех инструментов симфонического оркестра. Идеальный материал для режиссерского ваяния. В итоге — роль нарцисса и презрительного циника (наблюдающего унижение и смерть мужа любовницы).

Д. Рыжов (Муж), В. Касьянова (Жена).
Фото — Алексей Иванов.

Смелая и важная роль у Дмитрия Рыжова — мужа, над которым издевается жена. Такие манипуляторы, как Бранко Душич, больше всего ненавидят людей беззащитных, которых считают слабыми. Именно этот персонаж — как актер гипнотеатра и как его роль — выбран в жертвы издевательств. И вот этот огромный парень, бодипозитив, простой, явно не пара капризной изысканной жене, унижаясь перед ней, умоляя не оставлять его, начинает по ее приказу ублажать ее с любовником (и публику) своей отчаянной нелепой пляской — свою огромную телесность он драматично обыгрывает в диком танце. Такие легко подчиняются, такими легко манипулировать, и они вызывают самое большое презрение и ненависть тиранов. Бранко Душич в этом случае уничтожает и своего непослушного артиста, и его персонажа.

И когда в итоге этот униженный слабый человек падает мертвым, к нему бросается гипнотизер Бранко Душич и как будто вырезает из него сердце, которое аккуратно разделяет на слайсы и жарит на сковородке, скармливая потом своим зомбированным актерам. Это был бы час полного торжества гипнотеатра в воображении манипулятора-режиссера: метод работает, люди подчиняются.

Но раздается страшный крик, когда кусок этого сердца предлагается жене убитого — она отказывается, когда ей силой суют этот кусок. Актриса гипнотеатра, реализующая роль Амры, сбрасывает мучительное подчинение. Пройдя свою жестокую роль до конца, она осознает, что произошло, отбрасывает роль, разражается страшным воплем, криком полного отчаяния, выходит из гипноза, которому подчинялась. Но изменить уже ничего невозможно. Валерия Касьянова (играющая актрису, играющую Амру) завершает спектакль этим сильнейшим моментом разрядки.

Сцена из спектакля.
Фото — Алексей Иванов.

Идея, конечно, мрачная: когда нас зомбировали и мы прошли тот путь, по которому нас запустили, в конце изменить можно только осознание произошедшего. Хотя бы есть шанс выйти из-под гипноза. В итоге, интерактивность спектакля имеет смысл. Мы поддаемся заигрыванию гипно-режиссера, который внушает нам свое видение театра и мира. В атмосфере легкого свободного общения мы выходим на сцену для опытов, реагируем на шутки, выкрикиваем что-то, когда (в полном соответствии с сюжетом Томаса Манна) планируется, чем развлечься на увеселительном вечере, какие номера должен танцевать несчастный и униженный муж. И зрители с мест подают идеи, кстати, довольно опасные. Мы с удовольствием участвуем. И при нашем равнодушно-игривом соучастии создается все более сложная психологическая конструкция любви, ненависти, отчаяния, слабости, силы, попытки понять себя, манипулирования другим человеком, жестокости, унижения. Граница между сценой и залом, зрителями и актерами, актерами и ролями действительно оказывается разрушена.

Это хорошо для театра, но в конечном итоге страшно для смысла. Потому что в итоге получается, что мы все готовы участвовать в акциях манипулирования нами, мы все готовы стать массовкой на парадах триумфа воли.