X Международный Театральный Фестиваль «КукАрт»
Сегодня в Большом Театре Кукол (ул. Некрасова, д.10) состоится открытие X Международного Театрального Фестиваля «КукАрт» (22 — 30 июня).
Участниками фестиваля будут театры кукол стран Балтийского моря из России и 11 государств: Германия, Дания, Латвия, Литва, Норвегия, Польша, Финляндия, Швеция, Эстония, а так же приглашенные театры из Норвегии, Исландии. Среди них главные кукольные театры Санкт-Петербурга, включая неоднократных обладателей Высшей театральной премии России «Золотая маска» и Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит»: Большой Театр Кукол, театр «Кукольный формат», Кукольный театр сказки, «Бродячая собачка», «Кукольный дом» и театр кукол из Калининграда. Специальные гости фестиваля театры кукол из Болгарии, Иркутска, Новокузнецка, Рязани.
В 70-летнюю годовщину начала Великой Отечественной войны фестиваль откроется спектаклем-памфлетом из репертуара 40-х годов «Юный Фриц» на стихи Самуила Маршака (спектакль восстановили в Театре марионеток имени Евгения Деммени к 65-летию Великой Победы).
Официальное открытие фестиваля состоится в 14:00 — зрителям покажут спектакль-концерт «Минуты жизни», созданный в Мастерской Руслана Кудашова в память о Великой Отечественной Войне.
Программу фестиваля смотрите здесь.
Почему нет кукольных театров из Белоруссии? Где Лялявский?
Итак, нынче открылось сразу два кукольных фестиваля «в одном флаконе» — к десятому КукАрту присоединился «Международный фестиваль театров кукол стран Балтийского моря».
Первый отдал традиционную дань памяти и скорби самому длинному летнему дню, для россиян навсегда связанному с началом Войны. Театр им. Деммени показал сатирический памфлет «Юный Фриц» — реконструкцию спектакля 1942 года (режиссер Е. Деммени, художник М. Артюхова, автор идеи восстановления Ф. Костина, режиссер Э. Гайдай). Об этом проекте, по значимости несомненно выходящем за формальные рамки «датского», ПТЖ писал в № 62 за 2010 г . Участие «Юного Фрица» в фестивале тем более ценно, что выпущенный чуть больше года назад, он живет довольно сложной жизнью, играется редко, по сей день не нашел собственную целевую аудиторию, и рискует вскоре занять почетное место в собрании кукол театра…
Спектакль-концерт «Минуты жизни», представленный мастерской главного режиссера БТК Руслана Кудашова, объединил песни с военной тематикой (в самом широком диапазоне, от сатирических шлягеров до малоизвестной лирики, от «Синего платочка» до «Воздушного боя» Высоцкого). За полтора часа студенты-дипломники продемонстрировали достойное владение жанром, а свето- и звукоцех БТК – свою добросовестно-элегантную работу. Зрители смогли убедиться, что и «датскую» тему можно обеспечить вполне художественным решением, а профессионалы – задуматься о том, что судьбы «датских» спектаклей могли бы стать интереснейшей темой для исследования…
Открыть фестиваль кукол Балтийских стран на сцене «Интерьерного театра» доверили финскому театру Akseli Klonk cо спектаклем «Рыба в лесу». Как сообщил буклет, этот коллектив «стремится обновить искусство театра кукол в Финляндии и разработал свой собственный способ сценического общения, использующий речь, мимику и танец». На поверку финские коллеги продемонстрировали вполне распространенный повествовательно-игровой стиль. Порадовали зрение многофункциональная конструкция в форме сердца (двухстороннняя ширма с окошками, она же стол) и пластическая раскованность двух обаятельных артистов, игравших сказку о чрезмерно болтливой жене фермера, нашедшего клад (похожий сюжет есть и в русском фольклоре). Сценической истории, увы, не добавило увлекательности ни обилие английского текста, ни моменты довольно небрежного обращения с кукольными героями (их, к счастью, было немного). И, не смотря на симпатичный, технически остроумный реквизит – на сцене не довелось увидеть ни одного истинно самобытного постановочного решения. Максимум оригинальности здесь представляли разноцветные бутафорские корнеплоды, которые кукольный фермер лихо выдергивал из отверстий в ширме-столе, распевая какую-то довольно сердитую песенку.
Завершило первый фестивальный день представление «Потехе-час» в исполнении знаменитого «ХэндМэйда», состоявшееся на сцене Дома Актера. Этот, уже почти мемориальный, пластический спектакль сегодня смогли увидеть те, кто еще не успел рукоплескать ему на многочисленных российских и зарубежных площадках.
В программе двух прошедших фестивальных дней преобладали постановки «детского» формата. Тетр «Кукольный формат» показал хорошо знакомый петербургским юным зрителям «Микробус и Бактериус» — спектакль Анны Викторовой в несколько подзабытом, но активно возрождающемся просветительском жанре. Сверхзадача сюжета, который разыгрывают в черном кабинете одинаково яркие флуоресцентные положительные (Зубная щетка, Мыло, Пипетка…) и отрицательные (до зрительской дрожи впечатляющие, многощупальцевые и т. д. представители болезнетворной микрофлоры, оккупировавшие различные части организма нечистоплотного мальчика), откровенно дидактическая: знакомство с правилами гигиены. Пожалуй, даже не столько знакомство, сколько убеждение в необходимости их соблюдать, дабы избежать всех флуоресцентных ужасов, произошедших с героем спектакля. Санитарно-гигиенический саспенс отчасти нейтрализуют мелодии советских шлягеров (на их мотивы бодро распевают свои партии герои спектакля).
Кукольный Театр сказки почему-то представил в программу «Терешечку» — явно, не самую впечатляющую из постановок, появившихся в афише этого театра со времен девятого КукАрта. Несомненно, какие-либо веские причины у руководства театра для этого досадного факта есть. Но, тем не менее, странным выглядит столь неамбициозное фестивальное выступление «сказочников», воплотивших за последние два года парочку весьма амбициозных проектов («Снежная королева» и «Дикие лебеди» вполне могли бы стать серьезными кукартовскими событиями).
Рязанский государственный театр кукол не поскупился привезти целых два спектакля для детей в постановке Валерия Шадского. «Теремок» — адресованный малышам и «Лев Толстой и дети. Сказки» — явно для публики постарше. И та, и другая детская история отличаются мягким режиссерским юмором, беззлобным и почти бесконфликтным. Сценография их являет уже узнаваемый стиль художника Захара Давыдова – колоритом и конструктивными деталями напоминающий то о детской площадке, то о мультяшных эпопеях вроде «Смешариков». Таким образом в его творчестве преломляется излюбленный вертепный мотив: всегда присутствует нечто, вроде многоэтажной «коробки», со множеством механических приспособлений для несложных трансформаций. Должного зрительского внимания неизменно удостаиваются и занимающая один из этажей теремка «сторожка», где охранник-Ёж несет свою вахту перед крошечным телеэкранчиком, и возникающий в верхнем, «божественном», ярусе декорации бородатый «Дедушка-граф», лукаво грозящий пальчиком…
Камерный спектакль молодого польского режиссера Яцека Малиновского под названием «Солдат», хотя и имеет в основе одну из любимых детскими театрами сказок Андерсена, решен в совсем не детском ключе. По жанру это, скорее, синтез пластического и театра предметов, а по сюжету – вполне психологически обусловленная история взаимоотношений аутичного (склонен к панике, и по любому поводу стремится принять позу эмбриона) Поэта и его темпераментной (лихо выполняет балетные па, и авторитетно диктует своему «подопечному» ключевые слова и строчки) Музы. Литературный первоисточник здесь присутствует на уровне ассоциаций, вполне тонких и грамотно осмысленных сценически. В целом, постановка производит впечатление элегантное, но, на наш эмоциональный русский взгляд, ее герои чуть больше поглощены собственным «этюдным» сценическим существованием, чем нужно для того, чтобы их история стала по-настоящему интересной зрителям.
Каунасский государственный театр кукол угостил «Зеленым-зеленым яблочком» (режиссер Арвидас Лебелюнас, художник Даниэлюс Содейка). Эстетика спектакля, вполне ожидаемо, оказалась лаконичной и тщательной: метафорическая сценография, красивая световая партитура, деликатные актерские работы… Пространство сцены превращено в мифологическое всего двумя объектами: сложенными из деревянных жердей образами мирового древа (слева в глубине) и звезды (справа, ближе к авансцене). Между ними и пролегает жизненный путь героя спектакля, в извечных поисках счастья извечно не способного увидеть его рядом с собой, а потому – капризного, алчного, жестокого, кичащегося своей немудреной «взрослостью». Но Яблоня, на ветках которой он беззаботно качался в детстве, видит его вечным ребенком, наивным и даже беззащитным перед неумолимыми законами жизни и времени. Яблоко – один из общечеловеческих символов жизни, плодородия, соблазна и любви – главный сквозной символ и спектакля. Яблочными головами в нем наделены все кукольные персонажи, в том числе и друг – Птица, и враг – Червяк (впрочем, и врага щедрое дерево признает своим верным ворчливым соседом). Огромными красными яблоками усыпана сцена, яблоки свисают с колосников… Кукольный мальчик с зеленой яблочной головой (планшетная кукла) однажды навсегда возвращается к своему дереву, уже ставшему пнем, кукольным старичком (тантамареска) со сморщенным, как слишком долго пролежавшее на чердаке яблоко, лицом. Только в самом конце жизни он вновь обретает способность видеть красоту земного мира и ангелов в небе. В единстве с природой мудрость и счастье — таким услышится мессидж тем, кто задумается о нем.
И в свете этого становится очевиден спорный момент литовского спектакля: образ щедрой милосердной Яблони у актрисы Аудроне Даугялите получился вполне искренним, но все-таки чуть более сентиментальным, чем следовало бы, исходя из заявленного сюжетом архетипического величия.
Спасибо, Анна, за возможность хотя бы читая тексты о фестивале поучавствовать в «КукАрте»!
Спасибо, Саломея — это очень лестно, что коллеги из Литвы так внимательно следят за петербургской кукольной жизнью! Впрочем, и на фестивале коллеги из Литвы выступили весьма достойно… На взгляд многих очевидцев — это весьма веский повод для дальнейшего плодотворного и активного творческого сотрудничества!!!
Фестиваль перевалил за свой «экватор» почти без неожиданностей… Вот, разве что, ожидания, связанные со спектаклями, которые должны были в прошедшие два дня показать датский и норвежский театры, неожиданно оказались напрасными: «Live in between» и «Into the Kingdom of Peer Gynt» в Петербург не добрались. А в рейтинге ярких впечатлений по-прежнему лидировала клубная программа.
«Der kleine Havelmann» из Германии кукартовская публика наблюдала уже не впервые (и, по свидетельства очевидцев, версия, показанная на одном из прошлых фестивалей была более впечатляющей). В этом моноспектакле, конечно же, очень эффектно выглядит его конструктивное решение. Актриса (Рут Брокхаузен) одета в сложный костюм Госпожи Луны: головной убор, имитирующий очертания полумесяца, ярко-васильковый плащ-крылатку и такие же огромные шаровары (последние позволяют скрывать в «животе» персонажа разнообразный реквизит, кукол и полукруглый мини-стол с задниками, иллюстрирующими смену мест действия). Сюжет, в отличие от сценографического решения, несложен: Луна пытается уложить спать кукольного младенца, неугомонно болтающего на своем младенческом языке, а тот совершает почти кругосветное путешествие, с незатейливыми приключениями превратив собственную коляску в этакий «летучий корабль» с парусом из пеленки… Но, приходится признать, что действенное воплощение оказалось здесь намного слабее замечательной идеи.
К достоинствам спекталя «Шахерезада и Аладдин» (государственнный театр кукол из Новокузнецка) по справедливости стоит отнести очень симпатичные фрукты, сделанные из яркого текстиля (они украшали «прилавок» персидского базара в первой половине спектакля) а также впечатляющий костюм Джинна (маска с огромными рогами и сверкающими глазами, цельные рукава-перчатки с черными когтями) и самоотверженную работу актера (Анатолий Винтенко), очень добросовестно существовавшего в столь физически тяжелом образе. Об остальных слагаемых постановки (включая весьма спорный драматургический материал, представляющий собой не вполне складный микс из восточной сказки, диснеевского сценария, культовой кукольной пьесы и еще Бог знает чего), умолчать будет более чем уместно…
Детский интеграционный театр «Куклы» выступил со спектаклем «Сотворившая чудо» — сюжет, думается, известен всем или почти всем, в том числе и по постановкам на драматической сцене. На этот раз решение спектакля синтетично: слепоглухонемая Элен предстает сразу в двух ипостасях, кукольной (деревянная, «голенькая», почти «болванка», без признаков лица и пола – только кисти рук, единственное средство контакта героини с окружающим миром, вырезаны подчеркнуто подробно и выразительно) и актерской. Конечно же, кукла представляет собой тело-тюрьму, актриса – живую душу девочки. Такое решение формально может быть классифицировано как банальное, но… Существенно меняет критерии восприятия и оценки спектакля его адресность: он рассчитан, в том числе, и на слабослышащего зрителя (и сопровождается сурдопереводом вживую). Театр «Куклы», взявший на себя непростую интеграционную миссию, работает в том жанре и при тех предлагаемых обстоятельствах, в которых этический аспект ощутимо преобладает над эстетическим. И приоритет последнего, на наш взгляд, не вполне позволяет давать однозначную оценку таким спектаклям с неоднозначными задачами. Справедливости ради стоит сказать, что эстетика «Сотворившей…» была вполне элегантной, а исполнение – достаточно искренним. Но оперативно оценивать все это, не зная глубоко специфику работы со слабослышащими зрителями, браться, очевидно, не стоит.
Спектакль болгарского «Theatre-Burgas» под названием «Bon Bon Ole» оказался вариацией на темы бессмертных и многочисленных кукольных цирков и кабаре. Не самой впечатляющей, честно говоря. Простенькие номера в «волшебной программе» исполняли разноцветные конфеты, сахарная пудра, и т. п. «сладкие» персонажи (разновидности «маппетов»). А ядовито-зеленая злобная Плесень мешала коротенькому концерту, пытаясь завладеть волшебной палочкой конфетного мага… Разумеется, ничего у нее не получилось, более того: ее тоже превратили в конфету, столь же ядовито-зелено окрашенную. История немудреная, решения неноваторские, а вот три актрисы, игравшие в конфетном кабаре, были темпераментны и обаятельны (очень жаль, что эти прекрасные качества не нашли в постановке достойного применения).
В последние три дня фестиваля вполне ожидаемо порадовали спектакли, появившиеся в программе благодаря кукольникам стран Балтийского моря (делегированным в Петербург, благодаря УНИМА). Все они представляли собой моноспектакли и позволили увидеть очень разные грани мастерства и обаяния кукольного и синтетического актера.
«The World’s Smallest Giant» из Исландии, чье название в буклете было не вполне конкретно переведено как «Самый маленький в мире великан», оказался рассказом-игрой, в котором предполагается активное cодействие маленьких зрителей (конечно же, в фестивальном показе с удовольствием поучаствовали признанные, но вполне юные душою, кукольные мэтры). Автор, изготовитель кукол и исполнительница Халлвейг Торлациус – седовласая красавица, прекрасно владеющая русским языком и явно от природы наделенная неотразимым обаянием, прибегнув к помощи трех кукол и немногочисленного простенького реквизита, рассказала о приключениях «микроскопической» девочки-тролля. А волонтеры из числа зрителей с удовольствием помогали героине сказки спасаться из кастрюли Грюлы (исландской Бабы-Яги), прятаться и убегать, а в финале – превратиться в забавную круглоглазую куклу с буйной рыжеватой шевелюрой…
Совсем иного рода зрелище – изысканный синтез пластических, речевых приемов и работы с предметами – мы увидели в спектакле «Орук» (совместный проект Швеции, Исландии, Норвегии). Встречающийся в мифологии многих обитателей морских берегов сюжет о деве-тюлене сыграла шведская актриса Анна Лейман, продемонстрировав отточенный пластический рисунок, вполне смелую техничную характерность, а также остроумные постановочные приемы (вроде имитирования звука морского прибоя при помощи передвигания рисовых зерен по планшету сцены).
Актер-кукловод, дизайнер и изготовитель, автор декораций и композитор Бернд Огродник со своими «Метаморфозами» подарил фестивальной программе восхитительно позитивный финал. Несколько «оригинальных коротких историй без слов», которые он показал на сцене Дома Актера, включали работу с куклами разных систем и трюковым реквизитом в несложных остроумных, трогательных, комичных, лиричных, наивных, абстрактных, и т. д., сюжетах. Внимательное искреннее мастерство и незаурядная харизма артиста из Германии были вознаграждены заслуженной единодушной зрительской овацией.
Из российских спектаклей, представленных на фестивале в последние дни, стоит упомянуть «Сказки с небесного чердака» (Иркутский областной театр кукол «Аистенок», режиссер Юрий Уткин, художник Ульяна Филиппова). Литературным материалом послужили знаменитые сказки архангелогородца Степана Писахова, которые рассказали и показали четыре темпераментные актрисы. В целом эта постановка произвела хорошее впечатление, хотя и при наличии проблемных моментов (далеко не все кукольные эпизоды были мизансценически внятными, а «фолковый энтузиазм» исполнительниц порой был явно излишне активным).
Закрытие КукАрта-2011 состоялось 29 июня. Если же попытаться сделать какие-либо выводы о качестве и концептуальных особенностях программы, то, пожалуй, ее стоит признать далеко не самой впечатляющей. Хотя – любая представленная возможность знакомства с работами коллег (с просторов Родины или из ближнего и дальнего зарубежья), бесспорно, стоит любопытства и признательности, каковую и хочется выразить организаторам фестиваля.
Спасибо Анна за интересное путешествие по КукАрту! С нетерпением ждали обзор последних дней фестиваля!
Спасибо за внимание, дорогие коллеги!
Сразу после закрытия своими впечатлениями с нами согласился поделиться вице-президент фестиваля КукАРТ Виктор Львович Шрайман:
«Самое сильное впечатление – спектакль Санкт-Петербургского кукольного Театра сказки, режиссера Игоря Игнатьева и художника Анны Игнатьевой. Спектакль практически совершенный, или близкий к совершенству, как и все его компоненты, начиная с хорошего литературного текста: блистательный визуальный ряд с удивительными художественными подробностями; изящная, остроумная, интеллигентная режиссура… Если бы меня попросили сказать об этом спектакле одним словом, то я выбрал бы слово «художественный».
Спектакль иркутского театра «Аистенок» я вижу уже во второй раз. Самая сильная сторона «Сказок с небесного чердака» — его актерский ансамбль. Это такие кукольники, которые имеют право выходить на сцену в качестве артистов драматических (подобного права не имеют многие и многие артисты театров кукол России, потому что они этого просто не умеют).
В спектакле интеграционного театра «Куклы» по пьесе «Сотворившая чудо» я увидел несколько сильных артистов, умную режиссуру, драматизм, есть режиссерское решение… Это тоже было хорошее впечатление.
А в спектакле каунасского театра «Зеленое яблоко» особенно понравилась его сдержанная, вроде бы даже монотонная интонация («тон», как говорил Немирович). Она даже вызвала у меня ассоциацию с последними фильмами Тарковского – такая европейская сдержанность, которая произвела очень сильное эмоциональное воздействие. Конечно же, запомнилась сценография, совсем не похожая на наивные иллюстрации мест действия, часто бытующие в театре кукол.
Сегодняшее выступление артиста Бернда Огродника из Германии тоже оставило очень сильное впечатление. Почему? Прежде всего, потому что в его работе есть невероятная точность и пластический отбор – никакого «болтания» куклами».
До новых фестивальных встреч, дорогие кукольные коллеги!
Санкт-Петербургу и организаторам «КукАрта» — огромное спасибо за гостеприимство. В этом году удалось посмотреть почти всё, что хотелось, препятствий к проходу на спектакли практически не было. Стоя ли, сидя ли на корточках, но мы имели возможность находиться в зале и не чувствовали себя нежеланными чужаками с улицы, как бывало когда-то. (Разок, правда, кому-то из гостей намекнули, что они «ненастоящие», но тут же спохватились — и всё обернулось шуткой).
Очень ярко выглядели работы студентов. Хорошая энергетика, светлый юмор, брызжущая фантазия. Потрясающее для молодых ребят умение управлять куклой, через движение передавать её внутреннее состояние. Выпускники Петербургской театральной академии явно владеют профессией. Дай им Бог попасть в хорошие театры, а кому-то — создать свои. И «Бармалей», и «Путешествие по кругу», и «Петя и Федя», и «Зоки и Бада» оставили — каждый по-своему — очень хорошие впечатления. На «Шекспир-лабораторию», к сожалению, не успела. А «Жил-был Дед», помимо прочего, предложил ещё и пищу для размышлений, объёмность, «второе дно». Радостно, что куклам (таким условным и в то же время удивительно живым и обаятельным) доступно выводить нас на другой уровень понимания простых вещей.
В том, какие спектакли относились непосредственно к «КукАрту», а какие — к Фестивалю стран Балтийского моря, я слегка запуталась, поэтому напишу вперемешку — о наиболее запомнившихся.
Моноспектакли «Маленький Хэвельманн» (Германия) и «Самый маленький в мире великан» (Исландия) очень симпатичны, душевны, добры. И не похожи друг на друга, та и другая актриса — самобытны. Хотя с эстетической точки зрения мне не очень импонирует, когда кукол достают «из живота», но мягкая ироничность Рут Брокхаузен — Госпожи Луны — примирила меня даже с этим приёмом.
Кукольникам из зарубежья удаётся не переступать ту грань прямого контакта с детьми, за которой начинается так нелюбимый мною «интерактив» со всем до боли известным содержимым: от предложения детям громко топать и кричать до протыкания иголкой воздушного шарика.
Обращение Халлвейг Торлациус к детям с просьбой помочь спрятать девочку-тролля производит совсем другое впечатление и кажется мне безукоризненным с этической точки зрения; я готова поменять своё отношение к спектаклю-игре с «минуса» на «плюс», когда сталкиваюсь с таким подходом.
Своеобразен и притягателен спектакль «Орук» (Швеция — Норвегия — Исландия). От него веет свежестью, первозданной чистотой. Он одновременно сюжетен и атмосферен. Конечно, он не вполне кукольный, но образы там поэтичны по-кукольному, а потому всей душой принимаю его как что-то своё, родное, существующее по близким нашему виду искусства законам.
Из работ стационарных театров кое-что видела раньше (например, оба рязанских спектакля, к которым отношусь хорошо), что-то показалось интересно с познавательной точки зрения, в чём-то чего-то, видимо, не разглядела, а на что-то идти не захотелось после прочтения анонса, т.к. это заведомо не по мне.
Глубоко нырнули в душу «Зелёное-зелёное яблочко» (Литва, Каунас) и «Каштанка» (Санкт-Петербург, «Бродячая собачка»).
Притча Ш. Силверстейна «Щедрое дерево»- одна из моих любимых книг, и тут я менее всего могу быть объективной, т.к. в своём театре играю спектаклик по этому же произведению. Прочтение его литовским театром — совсем иное. Правильнее было бы назвать это пьесой по мотивам. Добавлены персонажи, которых нет у Силверстейна: Садовник, Птица, Червяк, Девочка. Вплетена тема ангелов, озвучены вещи, которые в первоисточнике даны лишь намёком. Спектакль захватил, дал ощущение высоты и глубины, окунул в вечность. Он дышит, он многогранен и гармоничен. Разве что, на мой вкус, несколько перегружен знаковостью. Мальчик с головой Яблока — это я ещё, хотя и не сразу, приняла, но вот голова Червяка — по-моему, тут всё-таки перебор, натяжка… То, что, по моему ощущению, достаточно задать отдельными штрихами, здесь выделено и подчёркнуто несколько раз, к тому же весьма густой краской. Что же касается замечания об излишней сентиментальности в игре актрисы, — быть может, я с ним и согласилась бы, когда б актриса играла Яблоню. Но она играла её Душу, — а кому же, как не душе, быть сентиментальной? Мне кажется, что открытые эмоциональные выплески живой Души задуманы режиссёром как контрапункт со статичным и предельно абстрактным Телом. В таком контексте они вполне оправданны и не являются чрезмерными.
И в очередной раз признаюсь в любви к «Бродячей собачке». Благодарна ей за тонкость, искренность, чуткость, за добрую улыбку, за боль и сострадание. Почаще бы наши глаза разворачивались в эту сторону. Собственно, для меня оправдание существования искусства — в том, чтобы вытянуть человека (ребёнка ли, взрослого) из его эгоцентричности, тряски над самим собой, из своих «Я хочу», «МНЕ больно», — и через художественные образы погрузить в иное видение, помочь посмотреть на мир глазами другого существа, будь то непохожий на тебя человек, собака или травинка.
Жизненные испытания и движения души главной героини разработаны и показаны настолько правдиво и пронзительно, что меня на протяжении спектакля то кидало, то плавно переводило из радости в растерянность, из отчаяния в надежду, и пульс, по отчётливому ощущению, бился в такт собачьему.
Мне дорого, что в спектаклях «Бродячей собачки» нет трюков ради трюков, нет приёма ради приёма. Есть прочный содержательный стержень — и от него идёт поиск выразительных средств.
Сцена прихода Смерти — это очень сильно. То, как Гусь отчаянно пытался её отогнать, — тут не просто мурашки по коже, тут сердце физически сжималось и разжималось по мере приближения и отдаления этих шагов.
Признаюсь, перед исполнителями и героями спектакля у меня осталось чувство вины. Кот так потрясно вертел колесо, собачка выделывала такие фантастические трюки под небесами, а я, неблагодарная, ни разу им не зааплодировала. Всякий раз, ловя их выжидающий взгляд после подкупающе скромного поклона, в порыве вскидывала руки — и останавливала себя, боясь разрушить заданную «четвёртую стену». Как выяснилось после просмотра, аналогичное чувство испытывали и некоторые другие зрители.
Дорогие Каштанка и Фёдор Тимофеич, каюсь в своей нерешительности и хотя бы с опозданием посылаю вам самые искренние аплодисменты!!!
Не хватило мне в «Каштанке» только одного: хоть самого слабенького штриха, хоть самого лёгкого намёка на то, как сложилась дальнейшая жизнь Дрессировщика, Кота и Свиньи. Это наивно, я понимаю. По отношению к данному спектаклю — вообще не по адресу, т.к. замысел авторов — показать жизнь глазами собаки, а она-то уж никак не может ничего знать о судьбе тех, кого покинула. Да вот что поделать: душа отказывается воспринимать такой конец как художественную недосказанность, и я всякий раз чувствую себя обделённой, а героев — брошенными автором. Но эта моя претензия уже не к «Бродячей собачке», а к Антону Павловичу Чехову.