Мастер-класс Олега Киселева в рамках секции «Цирк и уличный театр» на Международном культурном форуме

В том, с какой интонацией говорили о том, что на форум привезли Олега Киселева, была интрига. Фактом его приезда были ошеломлены корифеи, его ждали как чуть ли не центральное событие в рамках цирковой секции. Даже обычно вызывающий фурор Джанго Эдвардс на фоне Киселева вынужден был отползти в тень. Впрочем, знали о том, кого привезли, немногие.

Мастер класс Олега Киселева. Автор фото — Дарья Морозова

Он вынырнул на поверхность отечественного альтернативного театра уже в конце 1970-х и к середине 1980-х был известен как создатель и руководитель Студии пластической импровизации. В 1986 году его спектакль «Каникулы Пизанской башни» был признан лучшим на фестивале самодеятельных театров «Игры в Лефортово», и с этого момента о Киселеве заговорили уже повсюду. Он стал всеобщим любимчиком Москвы, потому что был столичным ответом экспериментировавшему в Ленинграде Полунину. Но жить от этого лучше не стало, и вскоре Киселев уехал из страны, осел в Канаде и больше не вернулся. На 30 лет его имя оказалось достоянием только глубоко сведущих.

В ноябре 2019-го в голове вертелись банальные вопросы. Кто такой Олег Киселев? И почему он из Канады? А чем занимается? Вопросы можно было задавать бесконечно, ясно было одно: надо идти и увидеть своими глазами.

В, казалось бы, крошечную аудиторию на четвертом этаже РГИСИ набилось человек пятьдесят. Дюжина молодых начинающих клоунов — манежных, больничных и театральных — готова была испробовать на себе незнакомые прежде идеи и наработки Киселева. Неудобные условия мастер-класса на публику вынудили его объяснять и говорить, но в этом говорении была такая мудрая, граничащая с афористичностью простота, а в предлагаемых упражнениях такая очевидная и вроде бы лежащая на поверхности логика, что аудитория сдалась идеям Олега Киселева немедленно и безоговорочно.

Мастер класс Олега Киселева. Автор фото — Дарья Морозова

Понимание тела как гармонического инструмента, движения которого подчинены логике спонтанности, времени — как сочетания длительности и протяженности, воплощалось не в виде сентенций и далеких от жизни рассуждений, но в виде практических эволюций, происходивших здесь и сейчас с участниками мастер-класса. Соображения относительно идей Анри Бергсона перетекали в размышления о ба-гуа и Книге перемен, разговор о достижениях театра буто или Гротовского — в комментарии относительно природы условного рефлекса. Управление энергией на основе собственного тела, превращение его кинетической составляющей в психическую в версии Олега Киселева оказывались достижимыми даже в рамках двух отведенных ему часов. Намеренно не показывавший «как надо», он сумел посредством нехитрых на первый взгляд упражнений практически каждого участника подтолкнуть к освоению телесной логики собственного тела, из которой рождалась невесть откуда взявшаяся пластическая выразительность. Умозрительные принципы превращались в жизнь, в образ, пригодный к разработке в театральном пространстве.

Мастер класс Олега Киселева. Автор фото — Дарья Морозова

Фактически Олег Киселев продемонстрировал выдающуюся, уникальную педагогику, ведущую к особой, практически недосягаемой красоте и естественности движений. Молодые ребята, некоторые из которых вообще не имели опыта подобных практик, на глазах превращались в покорный мастеру пластилин, притом что сам мастер указывал и подталкивал их к этому лишь намеками, требуя, настаивая на том, чтобы каждый ощущал прежде всего собственное тело. В этой мягкости была металлическая жесткость, не позволившая уклониться от логики педагога ни одному из «соискателей».

Олег Киселев.
Автор фото — Дарья Морозова

Олег Киселев практически ничего не показал сам. Но в тех фрагментах упражнений, где он участвовал, было видно, насколько совершенна его собственная, личная техника. Он вяжет движение, как кружево, прядет, как нескончаемую нить фантастического гобелена. Его выразительности не требуется процесс — она мгновенна, заразительна, а местами смешна до колик.

Любопытство к мастер-классу обернулось шоком от полноты, зрелости и совершенства того, о чем вещает Киселев. Гармония его системы была понятна немедленно, собственно уже через десять минут этого не самого стандартного мастер-класса. Говорят, он был таким всегда — мягким, вкрадчивым и абсолютно эффективным педагогом, актеры которого творили чудеса на сцене и заставляли удивляться от первой минуты до последней. Тут, не побоюсь, даже превозносимому Гротовскому было бы чему поучиться. В том, как действует, а фактически учит Киселев, заключены глубокая страстность и безапелляционность художника, для которого главное не в самовыражении, а в достижении далекой и высокой цели, квинтэссенция которой достойна глубоких мудрецов, потому что заключена в том, чтобы просто победить зло.

Востребованность пластической выразительности не имеет временных рамок, но кажется, что именно сейчас она способна развернуть театр, да и цирк в иную плоскость. И если время Олега Киселева пришло на российскую территорию, то хочется, чтобы оно задержалось подольше, потому что этот человек знает и может передать то важное, о чем обычно и не догадываются. Излишним будет говорить, что буквально все практики, видевшие этот мастер-класс, вышли с него с перевернувшимся представлением о возможностях человеческого тела и способах обращения с ним.