С 19 по 23 сентября впервые в Петербурге пройдет «БТК-фест: Театр актуальных кукол». Фестиваль, который организован и проходит на базе Большого театра кукол, ставит своей задачей познакомить публику с актуальными формами театра кукол, представить его как театр практически неограниченных возможностей. Отсюда внимание к межжанровым постановкам, соединяющим элементы мультимедиа, хореографии, цирка, визуального искусства. Кроме спектакле из России, Франции, Литвы, Италии, Бельгии, Израиля др. в программе мастер-классы, тренинги, лекции. Каждый вечер в фойе БТК музыкальная клубная программа 18+.
Фестиваль откроется премьерой спектакля Руслана Кудашова «Книга Иова». Но еще раньше, начиная с 16.30 на дорожках Михайловского сада пройдет театральное шествие при участии Упсала-Цирка, ЦЕХА СВОБОДНЫХ ХУДОЖНИКОВ, Кабаре-бэнд «Серебряная свадьба» и студентов курса Сергея Бызгу. Театральное шествие выдвинется в сторону БТК по земле, воде и песку, а у самого театра развернется настоящее паркур-шоу.
О ходе фестиваля ПТЖ будет информировать в публикациях блога и комментариях к записям.
С афишей подробно можно ознакомиться здесь.
Был сегодня на перформансе ЦЕХа в рамках открытия фестиваля. Впечатление незабываемое. Был с самого начала, когда они отправлялись всем коллективом от своего театра. Они сварили нереальную повозку, чем-то напоминающую корабль дураков, оделись в фантастические самодельные костюмы из черного полиэтилена и двинулись. Двигались медленно, потому что повозку тащили четверо актеров сами. Весила она прилично. Напоминало все это мрачную траурную средневековую процессию. Чумной карнавал. Силища необыкновенная. Вдобавок актер-барабанщик восседал на повозке и извлекал ритм из двух старых металлических бочек. Тогда я понял, как подходит им название ЦЕХ — средневековое сообщество ремесленников. Для меня это было самым ярким событием открытия.
Сегодня в вечерней программе был спектакль Рареr Cut, сыгранный Yael Rasooly Company (Израиль).
Я совсем не поняла, при чем тут «актуальные куклы» и вообще что-либо кукольное… Это очень приличная эстрадная актриса, эксцентрически играющая озабоченную синема-грезами секретаршу. Ритмичная, гэговая, работающая на зал — ну, все приметы эстрадного способа игры. С картинками-бумажками работает тоже по-эстрадному, очень обыкновеннно. «Центр внимания» в совершенно другом месте, не в предметном мире…
А ПОТОМ В ФОЙЕ БЫЛА ЛЮБИМАЯ БЕНЬКА. СО СВОИМ МИРОМ. И ПРЕДМЕТНЫМ, И БЕСПРЕДМЕТНЫМ…
Два дня БТК-феста позади, пять спектаклей, из которых одна премьера хозяев фестиваля. Впечатления и мысли — пунктирно.
Первый день задал чрезвычайно высокую планку. Начиная с лекции Марека Вашкеля — говоря о том визуальном материале, который он неизменно привозит с благородной целью расширения нашего кругозора и формирования обоснованных критериев (за что ему dziękuję bardzo).
Не знаю, намеренно ли организаторы поставили рядом в дальнейшей программе первого дня два диаметрально отличных явления… Но эффект удался, спору нет.
Гаспаре Назуто, высококлассный «пульчинельщик», и сегодня оставался предметом оживленных дифирамбов. Тот самый случай виртуозного владения традиционным жанром, когда многократно виденный сюжет оставляет ощущение вдохновенной импровизации, за рождением которой ты наблюдаешь с радостью первооткрывателя… И только очнувшись, в очередной раз отдаешь себе отчет, сколько труда и самодисциплины вложено в каждую лихую репризу. Особо — дифирамб о куклах (Гаспаре, как и положено по традиции, сам делает своих кукол и они выше всяких похвал). Замечательно, что спектакль смогли посмотреть студенты — пример для подражания самый, что ни на есть, обязательный.
Следом за глубоко укорененным в основах традиционного театра кукол представлением, мы увидели продукт экспериментальный. Рассуждать о «Книге Иова», вне контекста с двумя предыдущими частями библейской трилогии, представляется не вполне корректным. Тем не менее, можно отметить какие-то наиболее впечатляющие моменты. Конечно же, это постановочное решение. Затруднительно описать его в точных терминах, скажем так: на сцене сооружен трансформер из трех помостов-плит, словно уходящих в далекую перспективу (такая конструкция отчасти напоминает «вертепный принцип» — в нижнем этаже ад, в среднем земной мир, в третьем святое сейчство и небеса). Праведник Иов (Максим Гудков), которого Создатель испытывал на прочность, обитает на центральном помосте, в котором открываются и закрываются квадратные люки… Транслирование ветхозаветного текста (разумеется, сильно сокращенного) изобильно сопровождено пластическими образами, а также работой с предметами и объектами: тут и преломление хлеба, и насыпание горок земли, и видеопроекция, и перемена костюмов, и коллективные Бог и Сатана, и…. Все сделано очень тщательно и с полной актерской отдачей (впрочем, от мастерской Кудашова иного ждать было бы недальновидно). Что же касается до зрительского впечатления — то оно было и сегодня осталось сложным.
Слагаемые таковы: искреннее уважение к режиссеру, не боящемуся ни сложных для освоения материалов, ни спорных результатов; понимание позитивного значения просветительской сверхзадачи; восхищение слаженной работой творческой команды; ощущение избыточности сценического текста, в котором библейская поэтика явно проиграла многочисленным визуальным метафорам; и, наконец — убеждение в том, что попытка сыграть ветхозаветный первоисточник как драму (пусть даже ритуальную драму или т.п.) оказалась несостоятельной. Если обратиться к историческим аргументам, то думается, что недаром классики библейские сюжеты интерпретировали (навскидку — «Юдифь» Ф. Геббеля), превращая героев мифа, персон религии — в драматических героев, каковыми они в первоисточнике ни коим образом не являются. В премьерном спектакле Иова попытались сыграть как трагического героя, Сатану — как сатирический персонаж, Бога — как носителя морали. Это было смело и любопытно. Но визуальный игровой ряд оказался сам по себе значительнее и живее живого плана, и даже вербального текста (который настолько впечатляющ, если читать его «войдя в комнату свою и затворив дверь свою»). Впрочем, повторюсь: это тема для большой концептуальной статьи (кстати, вот бы кто-нибудь еще и исследовал сравнительно кудашовскую трилогию и все многочисленные части «Гильгамеша», которые продолжает осваивать Александр Савчук).
Второй день начался несколько суматошно. «Был бы у меня дракон» — вещица довольно милая, драматургически почти ловкая, в матчасти вполне обаятельная и в приемах остроумная. Огромным огорчением стал тот факт, что реализовано на сцене-столе все это в целом было чрезвычайно небрежно (это касается и произнесения собственно текста, и работы с куклами, и всех перестановок на сцене-столе). Зритель был потерян довольно быстро, обе исполнительницы явно занервничали, начали тараторить и напирать на публику… Но внимание детей, кинувшихся собирать рассыпанные в ходе действия конфетти, уже было не вернуть. Даже посредством совместного пения. Только раздача трещеток и дуделок для совместного музицирования отчасти объединила камерный зальчик на последнюю минуту. Но суть даже не в разгулявшейся ребятне (это — стихия, с которой не всегда и не каждому удается совладать), а в том, что обидно встречаться с очередным прецедентом такого отношения к профессии (и формат домашнего театра, обозначенный в программке, оправдание слабое). Возможно, Светлана Бень (это первый ее спектакль в моем зрительском багаже) — интересная личность и способный драматург. Но, посмотрев «Дракона» я склонна думать о том, что как режиссер и актриса она, скорее, тяготеет к жанру культмассового досуга (это не оценка, а определение), а явление на сцене себя ей намного интереснее, чем организация собственно кукольного действия (каковое выступает лишь формальным поводом, но не художественной задачей). Между тем, совершенно очевидно первокурснику, что в таком вот спектакле, сделанном для камерной аудитории и происходящем на крошечной площадке, особенно важна каждая мелочь и не должно быть случайных появлений и исчезновений бумажных героев, путаницы в перестановках, и т.п. Все на виду, все близко, все значимо. И как бы ни пытаться «заболтать» и обаять зрителя… Он легко может почувствовать неуважение к себе и ответить взаимностью. Даже маленький и неискушенный (не говоря уже о таком, который, по выражению одной из уважаемых коллег, «смотрит спектакли киломерами» и видел некоторое количество куда более качественно сделанных спектаклей «домашнего» и «настольного» театра).
Как и седовало ожидать, вильнюсский театр «Леле» доставил массу эстетического и эмоционального удовольствия. Спектакль «Золотая яблонька и винный колодец», созданный по мотивам народной сказки (литовского аналога нашей Хаврошечки»), оформил очень модный литовский художник, наш современник Марюс Йонутис. Стиль Йонутиса, декоративный, немножко наивный, но тщательно и талантливо продуманный, использует фольклорные мотивы. А режиссер Римас Дрежис нашел им грамотное применение в сюжете для визуального театра (панорамы, диорамы, театр теней, и т.д.). Получилось, прежде всего, очень и очень красиво. Отдельно нельзя не отметить актерскую работу Эльвиры Пишкинайте — рассказчицы и «показчицы», игравшей на русском языке с непередаваемо нежной литовской интонацией. Вообще, у литовских артистов эта способность просто уникальна: то, что в других частях света могло бы прозвучать сентиментально или пафосно, они умеют доносить так, что не проникнуться и не довериться сможет разве что стольже уникально закосневший циник. Начать спектакль со слов «Я тебя люблю», ими же закончить, и быть при этом абсолютно убедительным… мало кому удалось бы, но мы наблюдали именно тот успешный вариант. Разумеется, что все многочисленные перестановки и работа с куклами были выполнены чисто и без суеты.
К великому сожалению, Paper Gut я сегодня не посмотрела (позволив себе эту вольность только потому, что злые дэдлайны нависли над самой макушкой, а я уже имела удовольствие встертиться с этим спектаклем на одном из фестивалей в Польше). В памяти остались мощная харизма и прекрасный, в высшей степени профессиональный вокал Яэль Расули, остроумная драматругия и виртуозное, без единой помарки, владение жанром. Не говоря уже о том, что сюжет о предающейся романтическим мечтам трудоголичке близок сердцу и компенсирует недостаток собственного воображения)) Остаюсь с искренней завистью ко всем, кто успел насладиться сегодняшним выступлением Яэль Расули.
Хочется добавить о спектакле «Золотая яблонька» — насколько выбранный прием, повествовательная структура спектакля идеально подходит для маленьких зрителей: экран шарманки — диорамы, в котором медленно крутятся волшебные пейзажи под тихий рассказ сказительницы, включение зрителей в повествование: когда весь зал проговаривает: я люблю тебя или помогает сказительнице рассказывать одно из «начал» сказки без конца: жили были дед да баба и была у них дочка, и пошла дочка в лес и шла, шла, шла-шла и пришла в домик, в котором жили дед да бабка и была у них дочка… дети с радостью играют в эту абсолютно театральную игру: вот одно начало у истории без конца, вот другое начало истории без конца, вот еще одно… и разворачиваются прекрасные полотна, сказительница крутит ручку и процесс этот практически самодостаточен — соединение столь выдающейся визуальной истории и тонко сыгранной сказительной интонации.
На фестивале удивительная атмосфера, молодая тусовка, какая-то во всем «европейскость», непривычная для наших помпезных фестов. Отличная затея — концерты после спектаклей.
А вот спектакли… То есть, спектакль «Гамлет» Могилевского театра кукол… Вот так же, как неряшливо был у них повешен задник — так неряшливо и бессмысленно было все. Это какой-то провинциально-самодеятельный уровень, несмотря на хороших актеров…
И вот что уж точно мешало спектаклю — это наличие кукол и масок. Конечно, посмотрим, что будет дальше, но пока получается, что то, что называется театром кукол — плохо подражает драматическому театру, а драматический театр вовсю пользуется куклами, масками, объектами… Вот скажите мне, чем по фактуре и приему сегодняшнее действо отличалось от «Счастья» Могучего? Ничем. Только «Счастье» интересно, а это нет…
Послевкусие от первого спектакля фестиваля и общения с артистом.
«Осовременивая традиции».
Ответственная миссия открывать первый БТК-фест легла на итальянского кукольника – Гаспаре Назуто, представившего русскому зрителю непривычный, диковинный театр.
Как артисту заинтересовать ребенка двадцать первого века? Ответ на этот вопрос найти не так то просто, ведь современные дети уже так привыкли к разного рода медиа и гаджетам. Их внимание, казалось бы, можно привлечь только последним словом техники вроде проекций, сложных трансформируемых декораций, динамичной световой партитуры или же стремительным развитием сюжета… Однако, оказывается, не только новые технологии могут увлечь маленького зрителя и заставить заворожено смотреть на сцену.
Гаспаре Назуто, еще будучи маленьким мальчиком, увлекся кукольным театром — иногда ему удавалось посмотреть представления уличных артистов, в которые он мгновенно влюбился. Сделав своих первых кукол из подручных материалов, он показывал импровизационные спектакли своим родственникам. Вскоре детская любовь к этому роду творчества переросла в профессионализм. Сейчас он уже — мастер своего дела и с радостью делится своими навыками с еще неопытными, юными и увлеченными.
Гаспаре ни у кого не учился, и, как признался зрителям, для него главным было — уловить особый культурный код, зная и чувствуя который, артист может создать представление одновременно и современное, и исторически традиционное. Однако, он считает, что традиций как таковых в итальянском кукольном театре не существует, кроме одной лишь сцены — будки. Замысловатая конструкция, обитая ярко-красным бархатом с золотой бахромой, еще до начала спектакля волновала детей. Узрев такую диковинку впервые, малыши не понимали, что это и как оно работает. Актер поклонился и медленно зашел внутрь будки, исчезнув из виду. Действие же, как и полагается, происходило на ее «крыше».
По словам артиста, было важным найти свой подход к старинному жанру неаполитанской уличной комедии. Он выбрал своим главным персонажем Пульчинелла, с участием которого в репертуаре кукольника насчитывается двадцать три спектакля. Если искать более знаменитый аналог этого характера, то им, конечно же, окажется Арлекин. Важной особенностью этой маски является использование актером пищика или же “pivetta”, благодаря которому голос героя становится высоким и писклявым, немного напоминающим воронье карканье.
Гаспаре – не только актер, но и скульптор. Он сам создает свою «труппу». «Guaratelle» — древний вид неаполитанских перчаточных кукол, не претерпевающий особых изменений еще с шестнадцатого века. Головы вырезаются из цельных пород дерева, а тканевое, тряпичное туловище надевается на руку.
Не смотря на то, что сам артист не считает свое творчество следованием за древними итальянскими театральными традициями, спектакль явился живым примером площадных кукольных представлений, с присущим им грубым юмором, иногда даже ниже пояса, соответствующим набором персонажей, эффектными и комичными сценами драк. Задорный проказник Пульчинелла то ухлестывает за пышногрудой красавицей; то распаляет спящую собаку, в конце концов, натравив ее на себя; то, не желая платить деньги, до смерти избивает старого скупердяя, а потом долго и забавно пытается уложить тело в гроб.
Отдельно хочется отметить, что актер решается говорить детям о смерти, высмеивать ее. Появление скелета в черном плаще вызывало в зале взрывы смеха: неуклюжей Смерти хочется появиться непременно эффектно и устрашающе. Она, накрывшись полой плаща, поднимается откуда-то из-под земли, но запутывается в длинной ткани подола, чертыхается и исчезает обратно, чтобы попробовать еще раз.
Между залом и жизнью персонажей нет никакой грани. Куклы живо реагировали на реплики зрителей, отвечали, кланялись, когда те аплодировали по ходу спектакля, провоцировали людей на диалог с ними. От этого во время представления стоял приятный галдеж из роя детских голосов. Все дружно подсказывали главному герою, где его подстерегает злой пес или хитрый скупердяй. Некоторые же отказывались помогать Пульчинелла, демонстрируя свое неодобрение относительно его поведения. После сцены, когда он прогоняет Смерть и яростно избивает ее палкой, персонаж обратится в зал: «И нет «спасибо»?», а маленькая девочка, ну совсем не довольная такой жестокостью, громко заявила: «Нет, ну я тебя не поздравляю!» Ребятня не чувствовала себя зажатой, стесненной вечными рамками и запретами взрослого общества. Все сорок минут прошли в атмосфере живого общения и всеобщей вовлеченности. Отчасти дети, отчасти мастерство артиста оживляли кукол, вселяли в них душу и чувства.
Могилёвский «Гамлет» не имеет никакого отношения к «Счастью» Могучего уже хотя бы потому, что начисто лишён его технического оснащения. Кукольные актёры выходят со зрителем и главной пьесой мирового репертуара один на один — почти не прикрываясь кукольной своей оснащённостью — и это программный ход. Куклы тут как маски, которые тут же и отбрасываются — как навязшие на зубах интерпретации до одури затёртых персонажей. А за ними история современного человека — не слишком обременённого культурным багажом, подменившего этот самый багаж (высокоинтеллектуальные клише) неджентльменским набором американских кинокомиксов про супергероев (клише культмассовыми). О величайшем произведении мировой культуры рассказывают могильщики этой самой культуры — но это вовсе не значит, что им не придётся оказаться в гамлетовской ситуации и решать гамлетовские вопросы. Ещё как придётся — «незнание закона не освобождает от ответственности». А вот успешно ли? Финал спектакля открыт. И пусть вас не обманывает бодрый рёв бензопилы, весело крошащей на атомы погрязший в собственной мерзости Эльсинор.
Вчерашний «Гамлет» был прекрасно принят, при том что некоторые после и поддались искушению принять программную (на самом деле, весьма техничную, артистичную!) невыглаженность, шероховатую фактуру исполнения за «неряшливость» и даже «непрофессионализм». На меня сильное впечатление произвёл этот сознательно «петрушечный» Гамлет — не эстетски осовремененный вариант фольклорного героя, а именно современный Гамлет-Петрушка. Сегодня вот такой Гамлет и такой Петрушка. На мой-то взгляд — грандиозное попадание в десятку. Смыкание двух таких ответственных театральных персонажей просто до дрожи талантливый подарок обоим, ей-богу. Гамлет спустился — или поднялся — в раёк! — почему нет? Столь же значимо, никак не банально сопряжение актёра и куклы, их борьба и их взаимодополняемость. Актёры играют так хорошо ещё и потому, что им есть что играть. После изумительного итальянского «Пульчинеллы» — совсем другой, программно не перфектный, но полный ненаигранного драйва, талантливый спектакль.
Уважаемые старшие коллеги! Про наигранный драйв не могу не согласиться (он действительно был наигранным до изумления)) А Гамлет-Панч — это в Архангельске, у Лохова))) Здесь — джентльменский набор общих мест КВН-овского разлива (Офелия в ластах, тряпичные письки, призрак с ведром на голове, инцестуальные страсти) + реверансы учителю (черно-серо-белая гамма, кресты-лопаты да куриные лапки-ручки у кукольных персонажей)+ тема инфантильности принца (которую куда более состоятельно раскрыл небезупречный, но и не банальный челябинский спектакль Борока). Поэтому, увы, заявленный пафос разрушения высокоинтеллектуальных клише на деле обернулся довольно неловким (и даже стыдливым, со сплошными недораскрытыми скабрезными темами) бояном-боянищем…
Куклы артистам действительно очень мешали, и скрыть этого был не в силах даже «драйв животворящий» А что до приема — не сомневаюсь, что на концертах Стаса Михайлова он еще более теплый))
Нижайше прошу прощения за свою циничную искушенность… Но кажется, что режиссер рановато принялся за высказывание трагического масштаба, с которым явно не справился.
Второй день размышляю о том, что не зря в режиссуру приходили и приходят более или менее зрелые люди. Юных задор ниспровергания авторитетов все-таки бедноватая база для полноценно художественного самовыражения. Нужно многое пережить, осмыслить, потерять и обрести, чтобы нажить конгенильный объем для полемики с великими (может быть, сначала стоит у них чему-нибудь с уважением поучиться? например, драматургической логике, композиции, целостности формы).
А сегодня был день непривычных форматов )) Вот так вот, сходу, даже не хочется делать какие-либо заключения… Но уже за то, что программа получилась настолько разноформатной, за «Вариацию-1» и «Разговоры с молодым человеком» — большой респект организаторам БТК-феста!
Да, «Разговоры с молодым человеком» очень занятные! Куклы тут опять неактуальны, но артистка классная, да и любая встреча с Зигмундом Ф. радует!
Как жаль! Совсем ведь никакой довод указывать на «Гамлета» Лохова, так сказать, «по смежности». Я видела архангельского «Гамлета», давнего и памятного. Там была соль балаганного юмора на материале архи-классики. Всё, проехали! Здесь современный герой, и Петрушка нужен в самом своём существе, живой современный актёр тут становится Петрушкой, связь актёра и куклы тут никак не случайна. А музыка — от начала до конца здесь та же сложная связь двух планов. В жизни и в театре вокруг много лажи — но есть и популярная опасность поддаться инерции и проморгать стоящее.
Просмотренные четыре «взрослых» спектакля для меня стали огромным удовольствием, очередным подтверждлением того, что мир театра безграничен. Деление на «кукольный» и «драматический», по-моему, стало уже весьма условным. Просто актёры взаимодействуют не только друг с другом, но и с предметами. Всё равно в основе всего актёр.
«Книга Иова» — потрясающее перенесение сложного библейского текста в визуально-звуковой ряд, множество метафор. Об этом спектакле ещё будут много говорить — не сомневаюсь.
«Рареr Cut» — чудесная-чудесная актриса и интерсенейшая игра с бумагой.
«Гамлет» — великолепная пародия на экшены, с обязательным «зло побеждает добро кулаками (бензопилой)» (для меня спектакль начался со стихотворения в программке). Вообще-то в эиторм спектакле много чего наверчено, так что пародия не есть самоцель.
И наконец вчерашние «Разговоры с молодым человеком» — это просто чудо. Поэтичность с первой до последней секунды, ни на миг нельзя оторваться от сцены. Так хотелось, чтобы спекталкь продолжался и продолжался.
Даже одного сегодняшнего «Стола» было бы достаточно, чтобы признать «Фест» удавшимся)))