«На Соловки».
Театр.doc (Москва).
Режиссер Лидия Синельник, драматург Мария Саитова.

«Как и на всякий сказочный остров, на этот остров попасть нелегко. Надо не только, чтобы вы заинтересовались его обитателями, но надо, чтобы и его обитатели интересовались вами». Казарновский Ю. А. «В царстве четвероногой валюты» // «Соловецкие острова», 1929. № 2.

Сцена из спектакля.
Фото — Анастасия Черномырдина.

Женским голосом в приглушенном свете зачитываются слова, когда-то принадлежавшие имени, лицу, образу мысли. В момент, когда они прозвучат, мы не будем знать, чьи они. Оторванные от бумаги, они встают в воздухе, совсем бестелесные, видимые сквозь, а за ними — тень неизвестного человека и его вымученная жизнь.

«И еще — так как расстрел и в этот раз производился для острастки, то, как я потом узнал, было расстреляно какое-то ровное число: не то триста, не то четыреста человек, вместе с последовавшим вскоре. Ясно, что вместо меня был „взят“ кто-то другой. И жить надо мне за двоих». Лихачев Д. С. Воспоминания.

Слова присваиваются другим, без внешнего образа, без характерных черт, без интонации. Обезличенность позволяет вслушаться и отстраниться от прошлых представлений. Можно закрыть глаза, а голоса будут появляться то сзади, то слева, проникая со всех сторон в пространство. В нем много открытых пустот, очерчены только углы: потертое черное пианино, над ним «иллюстрации» — карта Соловков, фотографии заключенных в анфас и профиль, журнал «Соловецкие острова». Тот журнал, где продолжается статья Казарновского Ю. А. Фотография «красной звезды» из людей на сцене лагерного Солтеатра. Ее же мы увидим объемной, повторенной на сцене Театра.doc, и реальности на мгновение задвоятся.

Сцена из спектакля.
Фото — Анастасия Черномырдина.

Недалеко от пианино — небольшой круглый стол с текстами, которые можно читать до и после: книги «Воспоминания соловецких узников», «Театр на Соловках»; альбом «Цвета Белого моря»; черно-белые брошюры «Группы заключенных Соловецкого лагеря», «Представители руководства Соловецкого лагеря», «Кадры агитационного фильма „Соловки“»; отчет о выявлении мест захоронений заключенных Соловецкого лагеря; дневник экспедиции режиссера Лидии Синельник на Соловки… Там же, среди них лежит документальная пьеса Марии Саитовой «Красные острова», собранная для спектакля из осколков этих и других слов. «Все вместе действующие лица — оркестр. У каждого свой инструмент. Инструмент может быть сломан, может „не строить“. <…> Периодически кто-то играет один, или же, наоборот, коллектив заливается в какофонии. И тем не менее, иногда удается уловить звуки марша, по рассказам Лихачева, единственной музыки, которую было возможно услышать в Соловецком лагере».

Веревка, пуля, ледяная тьма
И музыка, сводящая с ума.

Сцена из спектакля.
Фото — Анастасия Черномырдина.

Лидия Синельник на обсуждении после спектакля говорила об изначальном замысле снять документальный фильм после поездки на Соловки. И пространство получилось кинотеатральным, но в центр него поставлены не действия и изображения, а слова: они становятся почти единственным выразительным средством. За исключением видеокадров с Соловецких островов, которые идут фоном, и нескольких прямых включений со сцены, укрупняющих план, главным образом именно словам отдана возможность присутствия в двух измерениях. Разбросанные по залу, они перемежаются с экранными чтениями писем заключенных своим детям. Эти кадры сняты чуть ли не на ручную камеру, подчеркнуто немаскированные, будто снятые за кулисами в перерыве между репетициями. Подчеркнутость при этом неизбежно привносит определенную искусственность, но не наигранность. Все здесь создано под звучание текста: актеры играют не образы или характеры, а текст; пространство наполнено не декорационными элементами, а текстами. И в этом смысле сам спектакль становится текстом не только в семиотическом понимании, но и в буквальном, почти литературном — озвученным, объемным текстом, которому отдано главное значение. А выразительность становится вторичной. Можно спорить о театральности такого подхода, но кажется, что ценностная задача реализована, а художественная сторона вопроса в большой мере субъективна.

А, может быть, Россия — только страх.

Сцена из спектакля.
Фото — Анастасия Черномырдина.

В конце спектакля появляется кадр: 18 миллионов человек прошли через ГУЛАГ. По-другому — один человек 18 миллионов раз оказался в лагерях. Провел там годы своей жизни, был лишен своих близких, искалечен. И многие об этом до сих пор не знают или боятся говорить, потому что время не прошло. Но можно найти слова — если не свои, то у других. И вместе вслушаться в их память.

«Хочу одно: увидеть луг / С простыми пестрыми цветами, / И рожь с родными васильками, / И неба светло-синий круг». Панкратов А. // «Соловецкие острова», 1930. № 2-3.