Д. Привалов. «Прекрасное Далёко». Учебный театр «На Моховой».
Постановка Галины Бызгу, художники Василий Семенов и Наталья Грошева

Начался сезон учебных спектаклей СПбГАТИ.

На выпускном курсе В. М. Фильштинского он начался с премьеры — «Прекрасное Далёко» Данилы Привалова в постановке Галины Бызгу. И сразу — абсолютно полярные мнения.

Кто-то называет постановку откровением, кто-то ругает придуманный режиссером «свой» финал, кто-то считает, что спектакль будет расти и меняться…

Мы публикуем два противоположных первых впечатления и ждем ваших комментариев.

«Отчего люди не летают?» Летают, когда превращаются в ангелов. Люди-ангелы парят над нами, земной суетой и называют то, что оставили на Земле, СВОБОДОЙ. Галина Бызгу поставила свой спектакль про любовь, которая преодолевает все границы, мыслимые и немыслимые, постижимые и непостижимые. Ведь, «только ею, только любовью, держится и движется жизнь».

Для мужчины встреча Двоих — это чудо, встретились, и полетели!!! Вместе!! Для женщины чудо- это рождение ребенка как продолжение Любви. Может быть, именно поэтому женщина-режиссер переписывает финал пьесы мужчины-драматурга, и этот женский взгляд дает зрителю еще одну надежду: Чудо обязательно произойдет, нужно только попробовать. И я не хочу думать, как такое оказалось возможным, я хочу, чтобы оно было именно так.

В конце июня Академия пригласила первых зрителей на спектакль «Прекрасное Далёко» студентов курса В. М. Фильштинского. И 51-ая аудитория, их дом, который ассоциируется у многих с чудом появления на свет прекрасных артистов, не разочаровала. Алессандра Джунтини, Надежда Толубеева, Филипп Дьячков, Кирилл Варакса, Иван Бровин, Семен Серзин, Герасим Архипов сыграли грустную утопию Данилы Привалова на одном дыхании, глубоком, но легком дыхании нового поколения Моховой.

Облака, как пуховые платки, прикрывают причудливый рисунок переплетения ветвей. Береза, как лестница в Небо. Дощатый стол-качели. Чайник, чашки и сахарница над головами, кажется, вот-вот стол перевернется, все встанет на свои места, и Люди-ангелы найдут слова, чтобы объяснить то, для чего слов нет. И будет в их «жизни» место чему-то ускользающему, сиюминутному, тому, что составляет смысл нашего бытия. Мы — это они, они — это мы. И пусть шагнули герои туда из разных времен: тетя Таня (А. Джунтини) — из блокады, а Тоха (Ф. Дьячков) и Вася (С. Серзин) из мясорубки одной из военных компаний.

Сцена из спектакля «Прекрасное Далёко». Фото — Ольга Оловянникова

У каждой эпохи своя суровая действительность и понимание счастья, но у каждого «в памяти что-то такое сидит, расплывчатое и теплое». И летят бумажные самолетики-послания… Перед началом действия зритель на них читает посвящение Авторов, во время спектакля их запускает в зал каждый герой, написав там свое письмо на СВОБОДУ. Каждый самолетик летит по-своему, замирает зал: вдруг не долетит? И облегченно вздыхает, когда он, спланировав, оказывается в чьих-то неравнодушных руках.

Завораживающая, звенящая нота рождается во время «полетов» героев. У них разные крылья. Белые, трепещущие у тети Тани и Маруси, крепкие и надежные у Мужчин. Перебор гитарных струн, хрустящие зеленые яблоки, сверкающая мучная пыль, брызги воды, красный пропеллер на спине Тохи, отрешенная улыбка Почтальона (Г. Архипов), персонажа, заявленного Приваловым, но придуманного Бызгу, ухмылки Саныча (К. Варакса), рождают узнаваемые образы, и близкие, и далекие одновременно. Ученики В. М. Фильштинского только начинают свой путь, и, наверное, символично, что одним из их спектаклей стало «Прекрасное Далёко», родившегося как диалог нескольких поколений и мастерских Академии.

Спектакль «фильштинцев» — это уже третье «Прекрасное Далёко», которое я видела. Первое было в постановке автора, режиссера Д. Егорова (он же драматург Данила Привалов) с актерами Алтайского Молодежного театра, второе — эскиз на лаборатории «Оn. театр» (а потом уже полноценный спектакль) Ксении Митрофановой. Теперь режиссер Галина Бызгу с выпускным курсом В. М. Фильштинского показала еще одно «Далёко».

Пьеса Данилы Привалова «Прекрасное Далеко» по структуре и идеям предельно проста.

Убитый снайпер Вася попадает на «тот свет». Здесь он встречает ещё несколько в разное время почивших героев: подстреленного солдата Тоху, блокадницу тетю Таню, дореволюционных времен девку Марусю, рубаху-парня Серегу и хмурого старожила Саныча.

Вася поет им всем песни про «прекрасное далеко», а они учат его летать и жить по заведенным здесь законам. Законы простые — ты ангел и не можешь ругаться, умирать, плакать, любить, не можешь попасть на свободу (так они называют человеческую жизнь), и никакое «далеко» тебе не светит. Правда, впоследствии выясняется, что главный герой Вася «на свободе» случайно пристрелил Тоху, но крылья все равно получил; а еще что в раю (а это вроде бы рай) можно выращивать «дурь лютую», и что если один ангел полюбит другого, то оба куда-то исчезают. Только вот куда? Пожалуй, этими неопределенностями на каждом шагу и интересна пьеса.

Рай или не рай, ангелы или люди, знает ли что-то большее об этом месте вечно хмурый Саныч или же он просто напускает на себя важную мину, почему тетя Таня твердит о любви к Ленину и пирогам, когда спрашивают ее совсем о другом, и, куда все же делись Вася и Маруся в финале спектакля? Какие-то из этих вопросов должны разрешиться сценически, но если прояснять другие — рискуешь превратить романтическую пьесу Данилы Привалова в мелодраму.

В спектакле Ксении Митрофановой у тети Тани бала своя невысказанная драма, а Саныч, кажется, знал об этом мире меньше всех. В алтайском спектакле Саныч вел свой особый диалог с Богом, а снайпер Вася казался похожим на невинного ребенка. В первом спектакле был акцент на взрослых, в последнем — на молодежь.

В спектакле молодых «фильштинцев» Саныч (К. Варакса) — зол, груб, взнервлен без видимой причины. Старейшина и вожак в пьесе, в спектакле он лишь неуравновешенный подросток. Дежурно неврастеничен и Вася (С. Серзин). Не возникает история тети Тани, молодая актриса А. Донченко лишь несколько отстраненно показывает чудаковатую «темную» тетку.

Вместо этого спектакль прирастает различными этюдами (этюд в бане, этюд с «укуренными», серия этюдов с ангелом-почтальоном, уроки полетов для Васи), существующими отдельно от всей истории, а потому тормозящими действие.

Интересные, узнаваемые характеры выходят, пожалуй, у Ф. Дьячкова, который играет Тоху, и у Н. Толубеевой (Маруся).

Тоха — деревенский парень, беззлобный, веселый. Дружелюбная улыбка исчезнет с его лица только два раза: когда он узнает, что застрелил его Вася, и когда пропадет вместе с ангелом-снайпером тохина безответная любовь — Маруся. Актер играет чувство к Марусе тихо, «про себя»: несколько раз за весь спектакль он чуть дольше задержит на ней взгляд и скромно спрячет грустные глаза, когда, в конце концов, обнаружит пропажу возлюбленной.

Подлинной выходит Маруся у Толубеевой. Актриса не выставляет на показ ее глупость и ограниченность, просто её героиня до всего доходит инстинктивно. Ей можно объяснять и про Ленина, и про пироги (как тетя Таня), можно, кривляясь, показывать, как надо знакомится с мужчиной (как Вася), а она все равно будет твердить «должно быть что-то ещё», и тут же это «что-то» претворять в действие. В героине этой пульсирует жизнь, проявляющаяся в движениях, в мимике, в подчеркнутой телесности. Поэтому, когда она исчезает с буквально соблазненным ею Васей, яснее ясного, куда делись эти герои. Однако режиссер почему-то ещё раз разъясняет это очевидное, придумывая пьесе послесловие: мы видим сладко-счастливых героев в современной одежде с недвусмысленным свертком на руках.

И сразу — мелодрама, и сразу неинтересно…