В маленьком театральном городе Лысьва, в Драматическом театре им. А. Савина прошла режиссерско-драматургическая лаборатория под многозначным названием «Посторонним В…». Четыре режиссера за три дня (и не минутой больше) сделали с актерами театра эскизы спектаклей по выбранным руководством театра пьесам.
Руководил лабораторией Олег Семенович Лоевский, а в качестве «посторонних», которым (В)ход то ли разрешен, то ли запрещен, оказались московский и петербургский критики: Анна Банасюкевич и Оксана Кушляева , которые написали текст о лаборатории, поделив эскизы два на два.
Анна Банасюкевич
Я. Пулинович. «Жанна»
Режиссер Екатерина Максимова
Петербургский режиссер Екатерина Максимова пошла по пути деконструкции, обнаружив свою антипатию по отношению к пьесе «Жанна» Ярославы Пулинович. Она написана как обстоятельная мелодрама с соблюдением всех присущих жанру законов. В тексте есть любовный треугольник, главная героиня — сильная, властная и одинокая женщина, чья судьба и характер прописаны подробно, в точных по времени и по социальным чертам деталях.
Ее настоящая родина — лихие девяностые, тогда ее рисковый характер совпал с авантюризмом времени. Вынужденная выживать — без помощи семьи, со слабыми, никчемными мужчинами, — она выиграла, стала свободной, независимой, богатой. У Пулинович в тексте есть очень точная реплика — вспоминая те дни, свой первый бизнес, Жанна говорит: «И такая сила во мне, такая вера, такое чутье звериное проснулись! Я в тот момент женщиной стала, веришь — нет? Я такую страсть испытала, и азарт, и адреналин, что ни с одним мужиком мне потом так кайфово не было!».
На фоне мощной героини теряются несколько абстрактные молодые герои, тем более что их диалоги с привкусом наивного шестидесятничества будто принадлежат другой эпохе. Андрей, молодой любовник на содержании у Жанны, влюбляется в молоденькую студентку Катю, беременную от него, и бросает богатую начальницу, которая начинает мстить.
Максимова перенесла действие на киностудию, где снимают сериал, а Андрей работает кем-то вроде второго режиссера. Героиня уничтожена: на сцене целая россыпь всевозможных Жанн — пожилых невостребованных актрис, испытывающих свое счастье на пробах. Они играют вовсю: кто с широкими жестами, щедро расплескиваея эмоции, кто-то многозначительно сдержанно, скульптурно. У текста нет шансов быть услышанным: монологи Жанны наслаиваются на диалоги молодых героев, разные сцены сливаются в одну.
Читка пьесы «Жанна».
Фото — архив драматического театра им. А. Савина (Лысьва).
Помимо этого, в показе потеряно чувство времени: вроде речь о сегодняшнем дне, но Жанна устраивает вечеринку в духе
Режиссер сохранила нетронутым только финал — оставшийся без денег и жилья Андрей приводит замерзшую жену с кульком, в который завернут новорожденный, в дом к бывшей любовнице. Впрочем, «впустив» в эскиз фрагмент пьесы, режиссер тут же высмеивает его — «настоящая» Жанна снова оказывается фейком. Все чтецы в бумажных колпаках, с воздушными шариками в руках выстраиваются в ряд и швыряют в зал конфетти, поздравляя еще одну, новую, Жанну, сидящую среди зрителей. Вроде как весь спектакль оказывается корпоративным подарком начальнице.
Не найдя в пьесе ни важных смыслов, ни интересной истории, режиссер занялась разоблачением текста на сцене, попытавшись уличить его в использовании сериальных лекал, предсказуемости и дешевом мелодраматизме. Пьесе можно задавать вопросы, но спектакль, разрушив конструкцию, не создал ничего нового на этих руинах, не смог заинтересовать ни формой, ни обоснованным яростным спором.
Анна Банасюкевич
Ж. Гальсеран. «Метод Гренхольма».
Режиссер Светлана Медведева
Светлана Медведева из Москвы отнеслась к тексту доставшейся ей пьесы «Метод Гренхольма», наоборот, бережно, внимательно. Пьеса Жорди Гальсерана моделирует ситуацию странного собеседования, на котором встречаются четверо претендентов на высокую должность в крупной конторе. Подвергаясь разным испытаниям, играя в жестокие игры, они выясняют, кто из них наиболее достоин этого поста. Пьеса построена на интриге — зрителя все время заставляют гадать, кто же победит, кто из этих четверых «подсадной» сотрудник HR-отдела. Стрессовые ситуации заставляют героев раскрываться в своих слабостях и страхах, проявлять агрессию и признаваться в странных личных историях, которые портят безупречное резюме.
На сцене в эскизе Медведевой — лишь несколько признаков типичного офиса: вытянутый стол, как в конференц-зале, несколько стаканов, бутылки с водой, тумбочка с ящиками, фикус в горшке.
Лидером в четверке сразу же становится Фернандо в исполнении Михаила Тихомирова. В деловом костюме, надменный, он возбужденно и насмешливо наблюдает за конкурентами — рыжеволосой молодой женщиной, похожей на Дану Скалли, ее долговязым со сбивчивой речью приятелем и пожилым суетливым господином в очках.
Фернандо, пожалуй, меньше всех возмущен той ситуацией, в которой все они оказались — его заводят такие игры, и он с азартом ввязывается в эту бойню: бьет по больному, провоцирует, вызывающе смеется над Карлосом, вынужденным признаться в предстоящей ему смене пола.
Михаил Тихомиров очень точен в своих интонациях. Он играет не законченного подлеца, а человека, следующего инстинкту выживания: те «скелеты в шкафу», о которых станет известно в финале, чувствуются в его поведении с самого начала. Ретивый сторонник общепринятых правил и противник сантиментов, его Фернандо — не бездушный монстр. Он всего лишь хочет порядка, всего лишь бежит от хаоса.
Читка пьесы «Метод Гренхольма».
Фото — архив драматического театра им. А. Савина (Лысьва).
Актер держит дистанцию по отношению к своему герою, что особенно чувствуется в победном танце, который Фернандо исполняет, выжив из комнаты всех своих конкурентов. В этом танце, в тех взглядах, которыми герои окидывают зрительный зал, в иронично использованной музыке (якобы ради эффекта саспенса) видна намеренная игра режиссера с жанром детектива, популярным в кино. Недаром герой Тихомирова чем-то напоминает окарикатуренного Киану Ривза из фильма «Адвокат дьявола».
В эскизной работе Медведевой еще не все гладко с ритмом — многословный, иногда назидательный текст Гальсерана требует бешеной скорости, сыгранности всех четверых «игроков». Но стиль будущего спектакля и режиссерское отношение к героям, к истории очевидны уже и сейчас. В эскизе пока неясен финал — Фернандо остается один на один со своим поражением, оставляя своих обидчиков без какой-либо реакции, и просто молча смотрит им вслед.
Оксана Кушляева
Л. Батлер. «Лица в толпе».
Режиссер Алессандра Джунтини
Эскиз по пьесе английского драматурга Лео Батлера «Лица в толпе» стал для Алессандры Джунтини, выпускницы В. Фильштинского и актрисы «Этюд-театра», настоящим боевым крещением: первая режиссерская работа, первая лаборатория, первое знакомство с российским театром за пределами Петербурга, причем изнутри и в таких экстремальных условиях. Пьеса для дебюта досталась тоже непростая. «Лица в толпе» — диалог мужчины и женщины, психологическая дуэль в духе Эдварда Олби. В многословном, неторопливом разговоре постепенно раскрывается суть происходящего. Они — бывшие муж и жена. Он, Дэйв, когда-то сбежал от неё в Лондон, оставив только записку. Она, Джоан, перед этим сделала несколько абортов, потому что дети были им не по карману. Зачем теперь она приехала к нему — становится понятно где-то с середины пьесы (Джоан хочет ребенка, Дэйв обещал помочь), что им на самом деле нужно друг от друга — мы выясняем до самого конца…
Итальянка Джунтини делает из этой изящной английской дуэли узнаваемое русское побоище — темпераментное, колоритное. Воображаемые шпаги здесь заменяются кухонным ножом и электродрелью, а взаимоотношения героев превращаются в узнаваемый маленький семейный ад с любой отечественной кухни.
Точное распределение и подробный разбор — преимущества этого эскиза. Не слова оказываются здесь главными, а проанализированная режиссером партитура психологического существования героев.
Дэйв (Анатолий Лепихин) — простой парень, все его страхи и желания тут же отражаются на лице, он благороден и самоотвержен, если ему это позволить, и жалок, ничтожен, когда его унижают. Джоан (Светлана Тихомирова) — натура сложная, а если честно, типичная женщина. Вот она властная, деспотичная, бьет Дэйва по больному: насмехается над импотенцией, над финансовой несостоятельностью. А вот она несчастная, одинокая, неуверенная в себе, и снова фурия, приехавшая мстить. Дэйв порезал руку — и включается нерастраченная материнская забота, он сорвался, наорал, грубо кинул её на пол — Джоан унижена и довольна одновременно, а через секунду она — обиженный ребенок, маленькая девочка, которую предали. Одно его нежное прикосновение (привычным жестом, ладонью по щеке, по волосам), и она готова придушить своего бывшего, потому что переспать с ним может, но позволить добраться до её чувств — нет.
Читка пьесы «Лица в толпе».
Фото — архив драматического театра им. А. Савина (Лысьва).
Он не понимает ход её мыслей, всегда опаздывает на шаг, всегда проигрывает в их бесконечной дуэли, она, напротив, видит его насквозь, но от этого никому не лучше, общим мучениям не приходит конец. Эскиз заканчивается на минутной передышке, иллюзии примирения, после которой, понятно, все это взаимное истязание начнется заново и так до бесконечности. Здесь режиссер вдруг пытается смягчить финал, вложив в уста Дэйва стихотворение Володина «Никогда не толпился в толпе, здесь — толпа, здесь — я сам по себе». Не выходит. Нет, это как раз всего лишь два лица, выхваченных из толпы, самые обычные, и от того такие близкие и понятные, от того так мучительно смотреть эскиз, что знакома каждая реакция, каждый выпад и ответ на него, и что будет после, и как долго это будет продолжаться…
Оксана Кушляева
О. Богаев. «Down way»
Режиссер Андрей Корионов
Выпускнику мастерской Ю. Красовского и уже бывалому участнику всевозможных лабораторий Андрею Корионову достался самый нетрактуемый, если можно так выразиться, текст из всех — «Down way» Олега Богаева. Пьеса, составленная из бесконечного количества скетчей, притворяющихся притчами, интерпретируется разве что в области актерского воплощения череды таких анекдотических персонажей, как молодожены, сбежавшие уголовники, православный и исламский пасторы, старики в маразме, бизнес-вумен и суррогатная мать её будущего ребенка и так далее. Объединяет их то, что все они сбивают на дороге живое существо (сначала это человек, потом ангел), но проезжают мимо, не оказав помощь. Вопрос, только в том, кто такой в этой истории ангел.
Корионов делает ангела смешной девчонкой в советском пальтишке и шапочке (Евгения Сибирякова). Она выбегает на сцену, вытаскивает за собой двух монтировщиков, дает им условный знак. И вот опускается штанкет с двумя фарами. За ним, как за некой нравственной чертой, тут же появляется первая парочка, слышен звук удара, белый свет на героиню, включается какой-то советский вальсок — и девочка-ангел с блаженным, лицом кружится в танце, падает…
Читка пьесы «Down way».
Фото — архив драматического театра им. А. Савина (Лысьва).
Дальше идет ряд скетчей (сыгранных и придуманных каждый в отдельности интересно) однообразия которых в рамках эскиза все же не удалось избежать. Но ход, заявленный режиссером в начале, уже вызывает желание увидеть доделанную работу. Ведь ангел, а значит и Бог, который его послал, у Корионова — это такие прекрасные старомодные ребята, и вера их в человечество, кажется, признак того, что они сильно отстали от времени.
Комментарии (0)