Павел Осипович Хомский открыл мне глаза на войну как на вещь вполне реальную, конкретную, на вещь, у которой есть свои запахи, звуки, которую люди ощущают кожей, нутром. Война в рассказах нашей семьи жила постоянно. Воевал мой отец, мамина семья пережила жуткую эвакуацию. Но родителей было уже не расспросить, а только теперь я знал, что мне надо узнать! И вот передо мной стоял Павел Осипович, все испытавший на своей шкуре. И я слушал теперь его, фронтовика, другими ушами, смотрел на него, фронтовика, другими глазами: репетиции военного спектакля в Омской драме у меня начинались через месяц. Он направил меня по единственно верному пути — абсолютно личного чувствования и вчувствования в материал.

Мы познакомились жарким июлем на отдыхе в нашем актерском санатории. Спустя два года я принял его предложение поставить спектакль в Театре имени Моссовета. «По судьбе!» —промелькнула мысль, потому что в Ростове-на-Дону, откуда я родом, театр прославил Ю. А. Завадский.

Павел Осипович без колебаний принял мою идею, высказанную вопреки его предложению. Я начал работать над инсценировкой «Печального детектива» Виктора Астафьева. «Приезжайте и прочитайте худсовету!» Так оно и было. Из Омска я прилетел в Ставрополь, где театр был на гастролях, и прочитал текст. Поддержка главного режиссера была безоговорочной.

«Гена, к нам переходит из Малого театра Виталий Соломин. Подумайте о нем на главную роль. Хорошо?»

Еще бы!

Это назначение было «в десятку»!

Через два дня после начала репетиций пришла телеграмма из Красноярска: «Хочу ознакомиться с инсценировкой. Астафьев».

Внутри — ууух!

«Не пугайтесь, надо, чтобы вы сами прочитали ему текст. И летите в Красноярск вместе с Соломиным».

Потрясающий совет — он все и решил.

И переезд в Москву — по решающему предложению Павла Осиповича Хомского.
Четыре года в Театре Моссовета — «мои университеты».
Хомский, считай, — мой «научный руководитель».
«Семинары» — на сцене, в его кабинете, у него дома, в прогулках на гастролях. Бесконечное количество подробностей, деталей театральной мудрости.
Обаяние рассказчика, возможно, открывало секрет Хомского-руководителя — он управлял труппой в сто человек.

Помню атмосферу человеческой теплоты, разливавшейся по сцене во время спектакля по пьесе, которую я тоже ставил в Омске. Думал, только через гротеск и можно этот материал решать.

Ан нет!

Сколько имен он открыл, скольких и сколькому научил, показал путь, направил.
Подлинный талант педагога, художника.
Интуиция.
Он отправил на Чеховский фестиваль мою «Чайку». Она перелетела с большой сцены Театра Моссовета на почти игрушечную в ялтинском театре. В Москве замысел растворился в гигантском пространстве, а здесь — взрыв эмоций, зрительский триумф.

Это — 1990-й год, я уже в Ленинграде, в Литейном театре.

…В последний раз я видел его на режиссерском форуме, на Страстном. Я подошел к нему, обнял, долго-долго не отпускал.

Дорогой Павел Осипович…