«ДПЮ».
Театр «Прекрасные Цветы» (Харьков).

В рамках ежегодного фестиваля «ГогольFest» киевскому зрителю был представлен спектакль «ДПЮ» харьковского экспериментального театра «Прекрасные Цветы», выросший из социального проекта. Это первый (и пока единственный) «говорящий» спектакль коллектива.

Новейшая история, пишет толковый словарь, — условный термин в науке, обозначающий период человеческой истории с начала XX века до современности. Не слишком ли пространно?

«Когда началась новейшая история города Х (икс) — Харькова?» — начнет спектакль-урок ДПЮ (допризывная подготовка юношей) типичная учительница начальных классов (Игорь Ключник), бережно поставив в вазу первосентябрьский букет «политической окраски».

«Новейшая история города Х началась, когда господин Я. бежал из страны», — отчеканит заученную фразу единственная в классе девочка (Оксана Черкашина). Но у ее одноклассника (Дмитрий Третьяк) заготовлен другой ответ. Истоки современной истории города подросток-рок-музыкант знает не из учебников, а потому, надев двухцветную балаклаву и перевернув парты, превратив их в щиты, парень начинает рассказывать свою версию «начала»: Харьковский майдан зимой 2014-го, еще не снесенные Ленины, протесты возле ОГА (Облгосадминистрация) — очень схожий с «Дневниками Майдана» в Театре им. И. Франко (Киев) формат повествования, только здесь — «дневники харьковские».

Сцена из спектакля.
Фото — И. Лептуга.

Четыре актера и два ветерана боевых действий в течение полутора часов «перелистывают» свои же дневниковые записи: выходит урок-высказывание о жизни каждого в рамках войны. И эти страницы на сегодня, пожалуй, единственное разумное определение новейшей истории и одновременно ее свидетельства. Сцены из школьной жизни перемежаются со сценами из жизни военной, глубоко личными воспоминаниями служивых, строчками фронтовых писем.

На качелях на заднем дворе сидит хрупкая девушка, зажав между ног тот самый сине-желтый букет, и отчаянно рвет его лепестки, будто гадая «вернется — не вернется». Говорит о мучительном ожидании, о псевдопатриотизме, о том, что пить водку — не противнее, чем говорить с врагом, а ходить по стеклам — не больнее, чем ждать окончания войны. Вокруг, как толстые сартровские мухи, кружат в балетной «лебединой» партии жутколицые путины-трампы (актеры в силиконовых масках), — так ненавязчиво демонстрируется еще одна сторона темы сегодняшнего урока, внешнеполитическая. Но авторы спектакля не акцентируют на ней внимания, не пытаются разложить на составляющие отношения с соседями. Их больше волнуют истории «внутренние»: и о примитивном культе тела и качалок для тех, кто остался по другую сторону баррикад, и о предательской (как выясняется) женской доле, и о том, как правильно попадать в плен и как бежать из него.

Сцена из спектакля.
Фото — И. Лептуга.

Когда хочется избавиться от навязчивых больных воспоминаний, тянет на «поговорить», и ноги сами ведут на тесную кухню общежития либо коммуналки, где на клеенке — уже нарезанные сыр и колбаса, а рядом боевые сто грамм: в финале герои сдвигают парты и оказываются в «застольной мизансцене». Абсолютно импровизированный текст в формате вопрос-ответ, в ходе которого присутствующие пытаются выяснить, что такое «хорошо», а что — «плохо» для немирного времени, и таким образом подытожить пройденный на сегодняшнем уроке ДПЮ материал. Тогда-то, на стыке «чистосердечных признаний», пространных размышлений и историй о героизме, звучит «баллада о выборе». Идти на фронт — выбор, на каком языке говорить — выбор, ждать (или не ждать) — тоже выбор, и т. д. — тема, которая будет периодически всплывать в разговорах одноклассников на протяжении всего спектакля.

Звенит звонок: тот самый, который «для учителя». Вторит ему до боли знакомое всем: «Приготовили двойные листочки!» Урок, по обыкновению, заканчивается самостоятельной работой — интерактивной сценой, где к задушевным и философским разговорам героев привлекается зритель, дабы вместе разобраться: что такое Родина, кто такой патриот/ настоящий мужчина/участник войны? Из зала наперебой звучат ответы.

После «ДПЮ» становится ясно: здесь нет ни одного человека, кого бы война не коснулась, и все, за чем зритель наблюдал полтора часа, — не средняя школа, но школа жизни, в которой все так или иначе оказались. Полуимпровизационные скетчкомовские сцены урока обороны становятся рефлексией на тему «что чувствует человек, приговоренный к… войне?» и логично завершаются вопросом «когда же она закончится?». И пока не появится хоть сколько-то ясного ответа, у театра будет потребность этот диалог вести, поднимая соответствующие темы и провоцируя зрителя на обсуждение.

Харьковский «ДПЮ» за столь короткий срок, конечно, не научил защищаться от врага и так и не дал ответа на вопрос «когда?», но подсказал, как делать свой собственный выбор, и напомнил, как жить в рамках новейшей истории, не теряя ориентиров.