18 и 19 ноября на сцене Театра «На Литейном» прошли гастроли московского театра «Около дома Станиславского». Труппой Юрия Погребничко были сыграны две постановки — «Школа для дураков» и «Сторож».

Сцена из спектакля «Школа для дураков».
Фото — Михаил Гутерман.

Главный герой романа Саши Соколова «Школа для дураков» — ученик специальной школы, болеющий неназванной болезнью, из-за которой у него нарушено ощущение времени, а самого себя он воспринимает как двух отдельных личностей, между которыми идет бесконечный диалог, иногда превращающийся в сплошной набор слов. В «Школе для дураков» Погребничко внимание сосредоточено на парадоксально устроенных сознании и подсознании главного героя, в программке названного Мальчиком (Илья Окс).

Художник Надежда Бахвалова выстраивает пространство, в котором все существует по принципу ассоциаций. Бюст Пушкина, статуя скорбящего ангела на могиле бабушки, гамак, в котором лежит велосипедное колесо, скелет из кабинета биологии, сломанный патефон соседки — предметы, связанные в памяти Мальчика с определенными событиями его жизни. Сцена разделена пополам железнодорожными путями, как прямая цитата из романа Соколова, где главный герой рассказывает о даче родителей и находящейся поблизости станции: «…железнодорожная ветка — ветка акации или, скажем, сирени — Вета, Вета Аркадьевна…» Можно продолжить ассоциативный ряд: ж/д линия — линия мысли, совершающая непредсказуемые повороты, — линия памяти…

Рельсовая конструкция служит сценической доминантой, вокруг которой собираются герои из воспоминаний Мальчика, по очереди или сразу вместе. Кроме метафизического декорация несет в себе и иронично символическое содержание: директор специальной школы Перрило (Алексей Чернышев), строго следящий за порядком и дисциплиной в спецшколе, появляется с красным фонарем в руках, как путевой обходчик, и командует несуществующему поезду: «Поворачивай! Поворачивай!»

Н. Швец (Он же), А. Левинский (Акатов). Сцена из спектакля «Школа для дураков».
Фото — Михаил Гутерман.

Толпа героев быстро уходит всякий раз, как на сцене появляется лечащий врач Мальчика, доктор Заузе (Анатолий Егоров). Доктор пытается вылечить своего пациента — соединить две его личности в одну. Мальчик (Алексей Артемов) и его двойник Он же (Наум Швец) — оба одеты в одинаковые драповые пальто и черные шляпы. При первом их появлении из разных кулис они синхронно движутся по сцене, зеркально отображая походку и жесты друг друга. Они очень похожи и в то же время различны, между ними идет постоянный спор, как внутри каждого человека в разных ситуациях побеждает то одна, то другая сторона его личности.

Композицию спектакля можно описать как упомянутый выше поток сознания, но сознания, преломленного болезнью — слово «искаженное» тут явно не подходит. У героя обострено чувство прекрасного — через него он воспринимает окружающий мир, даже в мелочах. Чем сильнее герой уходит в эту область, тем больше он становится оторванным от реальности, тем тоньше становится связь между эпизодами спектакля. Восприятие Мальчика полно почти детской непосредственности.

Прием остранения присваивает вполне привычным, простым вещам и явлениям новые характеристики и трактовки. С его помощью необычно решены и очень тяжелые по своему содержанию сцены. Например, вполне мирно и даже немного комично показана сцена, в которой к профессору Акатову приходят двое «людей в заснеженных пальто». По сюжету романа «академика куда-то надолго увели, и где-то там, неизвестно где, били по лицу и в живот» за его научные открытия и отпустили на свободу только спустя какое-то время. В спектакле же Люди в заснеженных пальто молча стоят возле Акатова, пока Автор (Лилия Загорская) рассказывает историю профессора, а после дарят ему букет цветов и авоську с продуктами.

Сцена из спектакля «Школа для дураков».
Фото — Михаил Гутерман.

Мотив прекрасного развивается через сюрреалистические решения. Явления, по определению не имеющие, казалось бы, предметного воплощения, превращены в конкретных персонажей. Например, героиня Элен Касьяник, олицетворяющая собой понятие Красоты. На сцене под песню Булата Окуджавы «Эта женщина! Увижу и немею…» появляется девушка в черном платье и с белой розой в руке. Она подобна видению, блику света, на мгновение возникшему в памяти, — что-то неуловимое.

Параллельно с миром советской России 1970-х годов в сознании Мальчика существует персонаж, носящий имя Леонардо (Алексей Сидоров) — мастер, рассказывающий герою о том, как важно внимание к мелочам. Он — плод его воображения, проекция его собственных мыслей, пропущенная через призму образов эпохи Возрождения, времени, когда понятие прекрасного было поднято на невероятную высоту. А в финале спектакля учительница биологии Вета Аркадьевна Акатова (Татьяна Лосева), в которую Мальчик влюблен, появляется в образе героини с полотен Ренессанса: платье в пол с длинными широкими рукавами, голова покрыта платком, на губах — улыбка Джоконды.

Лилия Загорская играет Автора, не создающего самостоятельно историю своего произведения, а направляющего течение истории, которую рассказывает Мальчик. До слез пронзителен монолог героини, обращенный к учителю Мальчика в спецшколе, Норвегову. Точное определение задаваемому актрисой настроению может дать название звучащей в спектакле композиции Арчибальда Джойса «Осенний сон» — что-то трогательное, лирически воздушное.

С. Каплунов (Норвегов). Сцена из спектакля «Школа для дураков».
Фото — Михаил Гутерман.

Учитель географии Павел-Савл Норвегов (Сергей Каплунов), наставник главного героя, присутствует исключительно в его воображении и воспоминаниях — потому что Норвегов умер. Так как для Мальчика не существует категории времени как таковой, все то, что происходило и когда-то произойдет, воспринимается им как событие настоящего. Но режиссером Погребничко все-таки подчеркивается метафизичность персонажа Каплунова: при каждой попытке Мальчика последовать за учителем Норвегов уходит со сцены через двустворчатые двери, которые с глухим стуком захлопываются перед ним. Если попробовать дать герою Каплунова определение, олицетворяющее его сущность, то это будет слово «свобода». А именно — свобода иметь свой взгляд, или, точнее сказать, свое восприятие мира, пусть оно и не будет схоже с общепринятым.

Если в пьесах Беккета или Ионеско абсурдизмом пропитана прежде всего структура, то в пьесе Гарольда Пинтера «Сторож» абсурд максимально «заземлен» при помощи бытовизма. Этому же принципу следуют постановщики спектакля Юрий Погребничко, Григорий Залкинд и Лилия Загорская. Они очень бережно работают с текстом пьесы и четко следуют ремаркам автора, начиная с мизансцен и заканчивая композицией: спектакль поделен на эпизоды, переходом от одного к другому служит погружение сцены в полную темноту и звучащая фоном ненавязчивая мелодия.

У каждого героя есть своя мечта, к которой он вечно стремится и которая никогда не осуществится. Дэвис (Юрий Погребничко) хочет пойти в Сидкап, чтобы забрать оттуда свои бумаги; Астон (Юрий Павлов) постоянно собирается взяться за расчистку сада и постройку сарая; его брат Мик (Сергей Каплунов) то и дело рассуждает о том, как бы он хотел обустроить свой дом после ремонта. Кольцевое построение заметно не только на уровне сюжета — Дэвис практически постоянно находится в комнате, а к нему по очереди приходят оба брата, — но и на уровне атмосферы спектакля.

Сцена из спектакля «Сторож».
Фото — Михаил Гутерман.

Когда в финале герои уходят со сцены, кажется, что сейчас они вернутся туда вновь и продолжат свой вечный бег по кругу «идея — желание ее осуществить — отказ от действия», но спектакль заканчивается. Это ощущение незаконченности выступает следствием заданной ситуации цикличной бессобытийности. Событие в спектакле лишь одно — Астон спасает Дэвиса от драки с его работодателем и проводит к себе домой, — но оно вынесено в экспозицию. Но чем более подробно и реалистично играют актеры, тем сильнее возрастает степень происходящего абсурда.

Сцена заполнена (опять же в точном соответствии с ремарками Пинтера) множеством предметов, от панцирных кроватей, шкафов, ящиков и плиты до стульев, раковины и всякого мусора вроде вилок от электроприборов. На столике стоит статуя Будды — во втором акте ее разобьет Мик. Можно увидеть в этом попытку вырваться из цикличности — своеобразного круга Сансары. Но два куска, на которые раскалывается статуя, не будут выброшены и останутся лежать на кровати одного из героев — даже раздробив течение действия на части, прервать его не получится.

Уже на поклоне на сцене появляется новый персонаж — Негр (Артур Сахаров), во фраке, лайковых перчатках и с цилиндром на голове. Легким движением фокусника он поджигает одну из конфорок на плите. По ходу сюжета Астон говорит, что плита «не работает… не подключена» — финал спектакля напрямую связывает бытовое и абсурдное.