С 4 по 7 марта на площадке Театра Поколений и в студии «Да!» в рамках фестиваля «Ребра Евы» проходили показы эскизов феминистской лаборатории «Ничья», инициированной группой «12:12».

Этой лаборатории могло бы не быть вовсе, или она оказалась бы совершенно иной, если бы не воля и упертость (в хорошем смысле) ее идеологов и организаторов — куратора и продюсера Анны Сагальчик и режиссера Тимофея Ткачева, и не материальная и человеческая поддержка «Ребер Евы» Фондом имени Генриха Бёлля. Импульсом же для ее появления стал сборник пьес белорусских драматургов на феминистские темы. На лабораторию отбирались пьесы, написанные исключительно женщинами, и режиссерами были тоже только женщины. В течение четырех дней показали семь эскизов разного художественного уровня и почти все — с актуальными социальными, этическими и т. п. посылами.

Сцена из эскиза «Рыба».
Фото — Полина Назарова.

«Рыбу» Наташи Тюлешиной ставила Екатерина Ширяева, «Мастэктомию» Каси Чекатовской — Мария Сапижак, «Плоть» Даши Че — Анджела Датская, «Непорочно» Лидии Головановой — Анастасия Быцань, «Фо Хер» Ольги Казаковой — Элина Куликова, «Мукти» Зухры Абакаровой — Карина Бесолти, и «Запись прерывается» Элины Петровой — Екатерина Давыдова в соавторстве с Ню Симакиной.

Открывал «Ничью» эскиз Екатерины Ширяевой. На сайте лаборатории жанр обозначен как «психологический триллер о нашей повседневной жизни», и еще добавлено несколько слов про революцию. Но каких-либо родовых признаков указанного жанра в сценическом воплощении обнаружить не удалось. Разве что таковым можно счесть появление актрисы Елены Токмаковой-Горбушиной с надетой на голову тантамареской, изображающей рыбу. Все последующие события квалифицируются как драма — местами психологическая, местами комическая, местами бытовая. Героиня (Анна Солодянникова) вваливается с кучей сумок и пакетов в квартиру и тут же принимается стругать салаты, сетуя на жизнь. Рыба подбивает девушку к бунту, напоминает про мужа, который в 40 лет не видит никакой разницы между мукой и манкой, и вообще ведет себя как феодал или крепостной помещик. Муж Илья присутствует исключительно виртуально — звонит по телефону и то требует постирать ему рубашки к утру, то спрашивает, что на ужин, и так далее. Екатерина Ширяева решает пьесу бытово и приземленно: скудная обстановка (стандартные стол, стулья), заготовки для праздничного ужина, сиротский букетик в вазе, героиня, уставшая от всего до чертиков, потому и сил нет возражать даже Рыбе. Не говоря уж о муже, чей самоуверенный голос периодически звучит из динамиков. Энергичные рыбьи попытки вдолбить женщине, что никакие мужчины ей не указ и пора бы уже начать слушать себя, а не окружающих, пропадают втуне. А на выходе — ни ярких эмоций, ни тревожного ожидания, волнения или страха.

Зато второй эскиз, показанный в этот день, с лихвой компенсировал недоумение от первого. Главная героиня «Мастэктомии» Женя (Полина Теплякова) приходит на ток-шоу, чтобы рассказать, почему она решилась на столь радикальную процедуру: вместе со сформировавшейся грудью у девушки начались бесконечные проблемы — ее лапал гинеколог на медосмотре и мужик в парке, пялился тетин муж и приставал начальник; в конце концов, Женя решила устранить причину своего социального дискомфорта и сделала это.

Сцена из эскиза «Мастэктомия».
Фото — Полина Назарова.

В спектакле и мужские, и женские роли исполняют исключительно актрисы. Мера эта — как выяснилось, вынужденная — превратилась в итоге в весьма удачный и ироничный художественный прием. Актеры, с которыми велись переговоры, отказались играть отталкивающих и неприятных героев. И это действительно так — в пьесе нет ни одного хоть сколь-нибудь положительного мужского характера. Выглядят они все больше сладострастными животными, а не приятными в обхождении, тонкими и чуткими личностями. Получив какой-то по счету отказ, авторы придумали простой, но очень действенный ход — актрисы (Анастасия Люкевич, Елена Гольдберг, Анастасия Гонакова, Маша Шалагина) надевали футболки с надписью «мужской персонаж» и произносили соответствующие реплики. Эффект остранения получился сильнейший. Кроме него, здесь были еще непродолжительные хореографические этюды — например, танцующие Левая грудь, Правая грудь и Сердце; почти пародийное изображение телеведущей (Саша Смелова) — притворно милой с хирургом Жени (Елена Гольдберг), фальшиво чуткой с самой героиней во время телеинтервью и рявкающей на сотрудников просто от раздражения на весь этот мир. Вероятно, кому-то сюжет и текст покажутся избыточными и малоправдоподобными, но в том-то и дело, что описываемое в пьесе и спектакле только представляется нереальным. В действительности едва ли не каждая женщина хотя бы раз в жизни оказывается в одной из тех ситуаций, о которых упоминала главная героиня.

Сцена из эскиза «Непорочно».
Фото — Полина Назарова.

Во второй день показывали «Плоть» и «Непорочно». Первый эскиз был поставлен силами театральной любительской студии из Волгограда. Мужские роли здесь тоже исполняли актрисы. Отвлеченно-метафорический текст Даши Че был поставлен в таком же стиле. Злая Женщина (Ильгиза Ким) разговаривает с Консультантом (Ксюша Медведева). Речь идет о каком-то товаре, приобретенном сколько-то лет назад, который героиня теперь желает вернуть. Причина возврата проясняется ближе к концу — женщина желает избавиться от сына по имени Адольф. Тот ли это Адольф, о котором все немедленно подумали, или какой-то другой, — не проясняется. Как остается туманным и явление Солдата (Адель Сулейманова), его диалог с Матерью и отсылка к некой войне. Не имея в своем распоряжении каких-то серьезных художественных приемов, волгоградские исполнительницы сделали ставку на актерскую составляющую, но, к сожалению, нехватка профессионализма фактически свела на нет все их усилия — эскиз оказался больше похож на обычное зачитывание драматического текста.

А вот следующий эскиз, поставленный Анастасией Быцань, получился почти готовым спектаклем. Четкая, отлаженная режиссура, остроумные находки, аккуратно выстроенные переходы между сценами с диалогами и монологами, а также отменное чувство юмора всех создателей «Непорочно» сложились в выразительную, понятную и очень отзывающуюся историю.

Сцена из эскиза «Фо Хер».
Фото — Полина Назарова.

Герои и героини задают друг другу вопросы на тему секса и того, что с ним так или иначе связано, но полученные ответы либо не устраивают их вовсе, либо они слышат только то, что хотят. Попытка мужчин поговорить с женщинами, а женщин с мужчинами чаще терпит неудачу. Отсутствие нормальной коммуникации Анастасия Быцань визуализировала следующим образом: актеры и актрисы перемещаются по светлым бумажным листам, оставляя черные отпечатки ступней (для этого они героически окунают ноги в контейнеры с краской), — и ни разу эти следы не пересекаются. Актерский квартет (Анастасия Гордыманова, Алексей Кормилкин, Денис Прытков, Анна Саклакова) получает явное удовольствие от общей театральной игры, а зрители — тридцать минут чистой радости от внятной, хоть и печальной истории.

На третий день показали эскизы «Фо Хер» и «Мукти». Элина Куликова, поставившая пьесу Ольги Казаковой, сама же в ней и сыграла. Текст здесь начинаешь слышать и слушать, еще пока все рассаживаются по местам. Отдельные слова соединяются в реплики и предложения. Слова бегут по экрану и звучат из динамиков, обрывками слышатся английские и русские фразы, но смысл произносимого ускользает, а звуки неразборчивы. Все вместе превращается в балет текста, в ритмизованное полотно, движения которого сопровождаются поначалу записанной симфонической музыкой, а затем — живым исполнением на виолончели.

Сцена из эскиза «Мукти».
Фото — Полина Назарова.

Жанр «Мукти» обозначен Зухрой Абакаровой как монопьеса, в которой 14-летняя Маша Селиванова рассказывает о секте «Дети Саратсвати», в которую она вступила по желанию матери, о первых переживаниях в связи с наступившим половым созреванием и одном из его главных маркеров — начале менструаций: о том сильнейшем стыде, что испытывает в связи с этим состоянием юная девушка, о бытовых репрессиях, проводимых матерью, и религиозных угрозах — в исполнении Гуру. Карина Бесолти вычленила реплики матери и Маши, распределив их между актрисами Фати Бесолти и Валентиной Бесоловой, одела героинь в светлые одежды, а их головы покрыла по восточному обычаю. На сцене установлены пюпитры — переходя от одного к другому, исполнительницы произносят монологи своих героинь, превращая сценическое действие в камерную, строгую ораторию. К «трагедии менструального цикла», заявленной в пьесе Ольги Шиляевой «28 дней», драматург Зухра Абакарова добавляет религиозный мотив, на который накладывается тема восточной культуры с ее многочисленными запретами и умолчаниями. По-прежнему считающаяся табуированной тема женского менструального цикла здесь усиливается, благодаря новым доводам, и тем самым расширяет поле разговора о дискриминации, бытующих формах насилия — прежде всего, психологического, сексуального и личностного.

Сцена из эскиза «Запись прерывается».
Фото — Полина Назарова.

В последний день состоялся показ эскиза «Запись прерывается». Он состоял из нескольких сессий, и при желании и наличии свободного времени можно было поучаствовать в каждой. Участников усадили в кружок, уравняв всех пространственно. Ню Симакина представилась и попросила присутствующих рассказать, откуда они родом и что есть примечательного в этом месте. География оказалась обширной — от Москвы и Петебурга до Нижнего Новгорода и Набережных Челнов. А затем режиссер попросила всех встать, закрыть глаза и ходить по небольшому пространству студии «Да!», еще раз, но уже одновременно проговаривая то, что участники только что произносили по очереди.

Пьеса Элины Петровой представляет собой монтаж отобранных интервью (на указанную тему) с разными людьми. В эскизе ответы рождались спонтанно, без всякой сортировки: к слову, никто о своих малых родинах некорректно не отзывался, лишь одна девушка сказала, что обычно называет Санкт-Петербург, отвечая на вопросы в духе «с какого она раёна». Цель эскиза — попрактиковаться в деколониальном повороте. Развернуться, так сказать, от центра к периферии, продемонстрировав разомкнутость и открытость этого мира. Однако здесь обнаруживается и негативная сторона перформанса — стихийные воспоминания о месте рождения могут сдетонировать, стать сильнейшим триггером, и в дальнейшем придется разбираться не только с деколониальностью снаружи, но и с тем, что может начать разрывать изнутри.

По общим же результатам лаборатория видится весьма успешной. Некоторые эскизы требуют лишь небольшой доработки для их преобразования в полноценные спектакли, на основе которых можно уже формировать небольшую афишу с феминистским уклоном. Тем более что открытый разговор на эти темы только начался.