«Бумажный театр».
Театральная компания «Разговоры» (Санкт-Петербург).
Руководитель проекта Борис Павлович, режиссер Мария фон Шлиппенбах, художник Катерина Андреева.

Спектакли, выпускаемые театральной компанией «Разговоры», ставят перед собой задачу создания совместного творческого поля для профессиональных артистов и подопечных фонда «Антон тут рядом». В разговорах о социальном и инклюзивном театре, как правило, поднимается вопрос не просто совмещения эстетической и терапевтической функций, а того, что из них в тот или иной момент берет верх и лидирует в конечном продукте. В случае с последней премьерой театральной компании «Разговоры» — спектаклем «Бумажный театр» — этот вопрос не встает. По крайней мере, я не хочу его ставить.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Попадая в выставочное пространство Музея театрального и музыкального искусства, слушая вступительные речи наших будущих проводников —руководителя проекта Бориса Павловича, режиссера Марии фон Шлиппенбах, продюсера Евы Пчелкиной, — мы принимаем предложенные правила. Это пространство детской игры, наивной и тотальной, безграничной фантазии, не обремененной представлениями о том, что «можно» и тем более «должно», а оттого — пространство безусловное, явленное в своей самобытности и своем абсолютном праве быть таким, какое оно есть, и никаким другим быть не желающее. Кажется, это вполне отвечает и этическим принципам инклюзивного театра: все разные — такие, какие есть, и другими им быть совершенно необязательно, как и соответствовать чьим-то представлениям о том, как надо.

Зрителей делят на три группы, предлагая совершить путешествие по музейным залам, где нас ждут короткие спектакли, разыгранные инклюзивными актерскими командами из двух — четырех человек. «Бумажный театр» — это цикл этюдов, не связанных сюжетно, но объединенных общей темой и постановочным принципом. Каждой команде предлагалось сделать свою историю в маленькой картонной коробке: придумать сюжет, героев, реквизит и т. д. По форме спектакли напоминают представления домашнего театра, где в качестве сценографии используются любые попавшиеся под руку материалы. Так в коробочках действуют бумажные куклы, лица и костюмы которых нарисованы простыми фломастерами и цветными карандашами, а водят их с помощью тоненьких деревянных палочек. Обстановка вокруг — камушки, ракушки, кусочки ткани, нарисованные от руки задники. Наивность возведена здесь в абсолют, становится приемом, отчего спектакль кажется идеальным зрелищем для дошкольников. Это очень уютный и дружелюбный мир, возвращающий взрослых в детство, а детей встречающий знакомой атмосферой.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Разыгрываемые этюды — это и оригинальные сюжеты, и вариации уже знакомых по «Фабрике историй», поставленной Элен Мале в 2019 году. Мы снова встречаемся с романтичной Русалочкой, отправляющейся в Воронеж за прекрасным принцем (Нина Буяненко, Екатерина Алексеенко, Наталья Бровкина, Александра Солнцева / Марина Белкина), знакомимся с Мадонной, ищущей покоя и уединения, в рассказе Павла Соломоника «Любой душе нужна душа». Сюжетный спектр разнообразен: поучительные притчи, как, например, «Я старая, но молодею…» Марии Жмуровой, или романтическое сочинение «Где ты, моя любовь?» и инопланетное фэнтэзи «Явилась слизь», или большая детективная история Стаса Бельского «Детектив Николай Матвеев».

Рассадка зрителей в залах музея традиционная, за исключением разве что части «Явилась слизь», в которую включены интерактивные элементы: гостям предлагают запустить руку в темную коробочку, довериться, перебороть страх и наощупь понять, что находится внутри. Перебороть страх — основная миссия спектакля. Он предлагает нам отправиться на встречу с теми, чье восприятие мира немного отличается от того, что мы привыкли считать нормой. Не столько даже дать прозвучать их голосам, сколько вывести самих себя из «серой зоны» — расширить свое представление о том, что этой самой нормой является, и нужна ли она вообще. Проекты Бориса Павловича заняты скорее не попыткой выхода из зоны невидимости определенной социальной группы, а инклюзией в широком смысле: все разные и все отличаются друг от друга не больше, чем профессиональный артист от своего условно «особенного» партнера. Вопрос лишь в том, как настроиться на мирное сосуществование в большой коробочке нашего общего мира, — варианты ответов на этот вопрос и предлагают проекты театральной компании «Разговоры».

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Побороть страх помогает и художественная концепция спектакля: из большого мира мы попадаем в предельно маленький, сконструированный в картонной коробке, — дом, в котором всегда просто, легко и безопасно. Взамен ужасающей первой реальности нам предлагают вторую — художественную, построенную на разрыве логических связей, соединении несоединимого, повторах и фрагментарности повествования. Этот же принцип лежит и в актерском способе существования: артисты-тьюторы как бы подсвечивают истории своих партнеров, становясь медиаторами между ними и зрителями. За счет намеренно укрупненных оценок, переноса акцентов, несоответствия жестов и речи возникает комический эффект. Это роднит спектакль с традициями абсурдистского театра: тотальная наивность и алогичность, заложенная в литературный материал, поддерживается общим актерским озорством, ироничной пристройкой к происходящему — нелепость становится своеобразным художественным манифестом. Зрителю предоставляется возможность не просто ощутить разрыв с реальностью, из которой он заходит в пространство спектакля, но хотя бы временно отстраниться от нее: в череде катастроф встретиться вновь с чем-то простым, но кажущимся теперь сверхчеловеческим.

Эжен Ионеско писал: «Я чувствую, что жизнь кошмарна, что она тяжела, невыносима, как дурной сон. Посмотрите вокруг: войны, катастрофы и бедствия, ненависть и смятение, гонения и смерть, подстерегающие нас, люди говорят и не понимают друг друга» (Ионеско Э. Трагедия языка // Как всегда об авангарде. М., 1992. С. 130-137). Такую характеристику можно дать и нашему времени, но если драматургия Ионеско — это мрачная философия абсурда, то театральные проекты Павловича — его светлая сторона. Они конструируют общее поле коммуникации для всех участников процесса, включая зрителей, предлагая лекарство от страха и чувства предельной обреченности. Домашняя атмосфера, сокращенная дистанция между условными сценой и залом работают на ощущение единения — утверждают принятие как основной закон человеческого существования, по которому близость людей значительней, чем кажущиеся различия между ними.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.