«Игроки». Д. Шостакович.
Большой театр.
Режиссер Эдем Ибраимов, сценограф Анастасия Бугаева, дирижер Айрат Кашаев.

Большой театр закрыл сезон премьерой на самой маленькой из своих сцен — Камерной сцене имени Б. А. Покровского на Никольской улице (до присоединения в 2018 году к Большому это был самостоятельный театр со своим репертуаром). Премьера неоконченной оперы Шостаковича «Игроки» по одноименной и также неоконченной комедии Гоголя в афише возникла спонтанно. Новых «Игроков» присоединили к выпущенной в декабре «Женитьбе» Мусоргского, еще одной неоконченной опере тоже по комедии Гоголя. Постановки обеих опер осуществил Эдем Ибраимов, который с начала нулевых был штатным солистом (бас) Камерного музыкального театра под руководством Бориса Покровского, а позже помощником режиссера этой оперной труппы.

Сцена из спектакля.
Фото — Татьяна Спиридонова.

Тандем «Игроков» и «Женитьбы» возник в театре еще 35 лет назад — тогда Покровский впервые объединил оперы в один вечер как интересные образчики использования в них оригинального литературного текста в качестве либретто. Шостаковича следование тексту Гоголя без посредничества либреттистов увлекло во время его пребывания в Куйбышеве в эвакуации. Он начал сочинять «Игроков» в 1941 году, а в 1942-м бросил, написав 50 минут музыки и опасаясь, что опера может разрастись до размера вагнеровских полотен. После войны он передал ноты своей ученице Галине Уствольской и через тридцать лет запросил назад, однако к сочинению оперы так и не вернулся. Оркестровым вступлением к «Игрокам» он начал вторую часть Альтовой сонаты, своего последнего опуса. После смерти композитора Геннадий Рождественский досочинил несколько тактов, чтобы текст рассказа Степана Ивановича Утешительного не обрывался на полуслове (получился красивый финал с фразой «и кончился банк»), а затем добавил сцену с монологом слуги Ихарева Гаврюшки о том, какой город партикулярнее — Рязань или Казань. Этот вариант партитуры, впервые исполненный в концертном варианте в 1978 году, взял за основу Борис Покровский, когда через двенадцать лет представил мировую премьеру оперы в Москве. На него же опирается сегодняшняя премьера.

Сцена из спектакля.
Фото — Татьяна Спиридонова.

Обе финальные «добавки» Рождественского пригодились Эдему Ибраимову для создания собственной режиссерской версии «Игроков». Ему хотелось, чтобы оперы не выглядели как набор эпизодов и содержали хотя бы намек на возможный осмысленный финал. В «Женитьбе» Ибраимов дает понять зрителю, что история со сватовством нарциссичного надворного советника Подколесина происходит во сне. На сцене стоит зачехленный, как и остальные предметы, диванчик; над ним есть место для проекций. И первой на проекции появляется жужжащая муха, от которой спящий герой Дзамболата Дулаева тщетно отмахивается. Муха здесь возникает и как символ быстротечности жизни, и как назойливый субъект, который навязывает старому холостяку мысли о женитьбе. Персонажи на сцене произносят в точности гоголевский текст, музыка Мусоргского следует за словом, так же как сценография и костюмы — диван, стол с лежащей на нем упаковкой табака, барский халат на Подколесине, вечная трубка у него во рту.

Все вместе не складывается в единый пазл, но в целом вдумчивая постановка соответствует материалу, с которым любопытно познакомиться, изучая экспериментальную часть наследия Мусоргского, его театральные искания.

Постановочное решение «Игроков» сходное — меблировка сцены, реквизит, костюмы эпохи и задник для кино, — но здесь кроме отдельных видеопроекций с танцующими картами показывают два анимационных фильма, иллюстрирующих басни Утешительного «Ребенок-феномен» и «Мастер накрапливания» (впечатляющий видеоряд подготовила художник по видеоконтенту Мария Утробина). Персонажей с пением в недописанной опере шесть, все они мужчины: Ихарев (Петр Мелентьев), его слуга Гаврюшка (Александр Маркеев), трактирный слуга Алексей (Андрей Прысь), полковник Кругель (Павел Паремузов), Петр Петрович Швохнев (Кирилл Филин) и Степан Иванович Утешительный (Азамат Цалити).

Сцена из спектакля.
Фото — Татьяна Спиридонова.

Эту компанию постановщик разбавляет героиней женского пола — он одушевляет колоду карт Аделаиду Ивановну, наделяя ее пластикой роковой соблазнительницы. Эту роль в спектакле исполняют артистки хора Камерной сцены (в первый день премьеры выступала Лилия Кузнецова), что смотрится гораздо естественнее и комичнее, чем если бы заняли артисток балетной труппы. Аделаида Ивановна носит декольте, стремится соблюдать параметры 90-60-90 и метит в певицы стольного града, что гармонирует с рассуждениями Ихарева о возможном переезде в столицы, если дела с картами и дальше пойдут хорошо. В партитуре Шостаковича нет музыкальных характеристик шулеров, которые решают обхитрить Ихарева, и Ибраимов создает из них поющую карусель, хотя на самом деле в потоке текста самый главный голос у Утешительного. Эту роль исполняет баритон Азамат Цалити, известный своей хорошей дикцией и мягким тембром.

Шулера бегают как заведенные вокруг стола с картами и на повороте корчат жуткие рожи. По сравнению с этими дьяволами Ихарев выглядит едва ли не романтиком, который поэтизирует карточную игру и бравирует искусной мнемотехникой. Ихарев в исполнении Петра Мелентьева намеренно замедляется, тогда так шайка из гостиницы ускоряется, доводя движения до автоматизма. И это уже не старинная игра с краплеными картами, а рулетка или даже современная слот-машина, сконструированная из людей. Метрономы Шостаковича задают бешеный темп, певцы с ним тем не менее справляются, шулера исчезают в импровизированных кулисах, а Ихарев обнаруживает, что стоит посреди комнаты в одном исподнем.

Гаврюшка в исполнении баса Александра Маркеева как ни в чем не бывало продолжает петь под бас-балалайку, которую второй раз за вечер ради такого случая выносит на сцену специальный музыкант. «Вот только до сих пор не знаю, который из городов партикулярней, Рязань или Казань? / Рязань или Казань? / Рязань или Казань?..» — поет безмятежный слуга в момент крушения ихаревского мира.

Сцена из спектакля.
Фото — Татьяна Спиридонова.

«Игроки», оркестрованные самим Шостаковичем, даже в недописанном виде слушаются на одном дыхании, и азартная музыка оправдывает любую постановку. Та, что идет теперь на Камерной сцене Большого театра, не любая. Ее авторы — режиссер Эдем Ибраимов и дирижер Айрат Кашаев — создали за этот сезон успешный тандем ностальгического направления. Они вместе возобновляли «Похождение повесы» Стравинского в культовой версии Бориса Покровского, под Новый год выпустили «Женитьбу» и, наконец, завершили сезон «Игроками». Пусть Ибраимов исповедует олдскульные принципы постановки опер, но на сегодняшний момент эти принципы качественно работают. А Кашаев превращается в серьезного маэстро, на чьих спектаклях всегда аншлаги.