К 80-летию Льва Стукалова

В Ленинградском нашем Театральном институте, основные занятия которого менять название и выпускать из своих крепких стен Лёвушек Додиных и Маринок Неёловых, есть первый этаж.
Там две огромные аудитории, бюсты каких-то ехидных античных театральных мужчин и мраморный камин.

Лев Стукалов.

Идет 1966 год. Мрамор желтоват от табачка, каминная полка широка и просторна.
Двое студентов — режиссерского и театроведческого факультетов — Лёва Стукалов и Вадя Жук неустанно играют «в коробок». Правила игры я вам объяснять не буду. Вы и в теории Станиславского не шибко разобрались, а тут такие сложности.
Стукалов в основном выигрывает. За период обучения он выиграл у Жука копеек 47-48.
Это полторы пачки болгарских сигарет, которые они не выпускают из красиво очерченных губ.
В предстоящей жизни они будут играть в пинг-понг, преферанс, в шахматы, бип-боп, летающую тарелку и в различные словесные игры.
Кроме словесных Лев выигрывал во все и во всё.
Начитанный Жук посоветовал товарищу прочитать «Лягушек» Аристофана.
Позже это скажется.
Волею театральных судеб (как сказано!) они оказались в Омском ТЮЗе.
Поступив туда, Жук обнаружил на его сцене совершенно очаровательный спектакль про Винни-Пуха.
Алан Милн вместе с полным залом детских сибиряков приходил на каждый спектакль и хохотал своим британским голосом.
Лев задумал ставить «Сказки Пушкина».
А я — ввиду неприличной олеографической схожести — чтоб его и играл.
Чтоб похаживал там и девок похлопывал.
Больше он ничего для нас с Пушкиным не придумал и поэтому выгнал меня за плохое поведение с первой же репетиции.
Зато я ему рассказал об отличной пьесе латыша Упита «Спартак».
И в 1972 году очередного российского свободного века под водительством режиссера автор стал писать трагедию в стихах «Спартак».
Так и было написано на афише: «Трагедия-диспут „Спартак“».
Несколько с идеями Упита и с шармом Джованьоли.
Художником приехала красавица Ольга Саваренская.
Моя жена и отличный мастер.
Спектакль прошел 17 раз.
На восемнадцатый пришли опытные и молодые обкомовские грифы с блокнотами и постановку сняли.
В дальнейшей жизни мне приходилось писать какие-то и хорошие, и халтурные тексты к его хорошим и не очень постановкам и постановочкам.
Я был счастливым и многократным зрителем его «Лягушек», где вовсю развернулись меха баяна человека, умеющего делать смешное.
Я поражался его воплощению царской трилогии А. К. Толстого.
Изобретательности сделанных им эстрадных номеров.
Отличным работам его «Нашего театра».
Лев Яковлевич Стукалов лучше всех режиссеров, с которыми мне приходилось сотрудничать, умеет объяснить автору — чего он от него хочет.
Мне с ним всегда было и будет интересно.
Так и вижу нас в бесконечных просторах небесного.
Как стоим мы перед горящим мраморным камином и страстно играем «в коробок».
И не загораемся и не сгораем, а радуемся и беседуем.