«Блондинка». По киноповести А. Володина.
Режиссер Павел Мирзоев. 2023 г.

Видимо, Павел Мирзоев — блондин. Хотя в реальности бородатый брюнет.

Ведь кто такая блондинка у Володина?

Если кто помнит, его Ира видит на пустыре художницу, которая рисует не реальность, не пустырь, щебенку и битый кирпич, а луг в зеленой траве.

Режиссер П. Мирзоев. Фото В. Луповского

В первой реальности Ира видит художницу, рисующую то, что уже точно встречала во второй: ее возлюбленный Лев когда-то нарисовал на обоях этот самый пустырь и эту самую художницу, которая рисует не то, что видит, а то, что хочет видеть.

И дело сейчас не в романтической володинской идее о том, что в жизни сбывается «искусство» и что вторая реальность важнее. Дело в том, что картина художницы на пустыре не имеет отношения к действительности и тем прекрасна. Блондинка Ира не хочет иметь отношения к серой будничной жизни, она хочет любви, которая сделает пустырь совершенно другим — как на картине.

Павел Мирзоев в этом смысле — блондинка Ира. Он делает прекрасный фильм, не имеющий отношения к реальности. Да, мы на пустыре. Выжженная земля, битый кирпич, щебенка, все разрушено… А Мирзоев снимает картину озоновую, с солнцем и сумерками. В ней вода, воздух, дождь и любовь.

В ней, идя по узкому ангару, который она сдает нелепым народным плясуньям, потому что режиссер Лев больше не хочет экспериментировать с театром, — Ира делает несколько резких подпрыгивающих па, которые точно отсылают к «Зеркалу» Тарковского, коридору типографии и Алле Демидовой, делающей фляк.

В ней героиня обворожительно-крутой Дарьи Жовнер ездит в финале под дождем на велосипеде, мокрая, как девушка у Данелии в «Я шагаю по Москве» — тоже блондинка, только там парень на велосипеде держал зонтик над ее головой, а над Ирой не держит никто, ее зонтик — небо, и оно прохудилось, и она ездит сама.

Д. Жовнер (Ира), Е. Цыганов (Лев)

И все вместе получается совсем французское кино, и Питер будто Париж. И учитель литературы живет в этом городе на дебаркадере, хотя на дебаркадере взаправду живет у нас только режиссер андеграунда Джулиано Ди Капуа, а не унылый положительный учитель Миша (Федор Федотов). И мама Иры (Юлия Марченко), учительница, тоже живет на экране не в купчинской хрущобе, а в квартире с антиквариатом.

И в этом кино-Петербурге будет только лето, и он превратится в сплошные мосты, по которым мчится на белом велосипеде с корзинкой — как настоящая француженка — Ирина. Дарья Жовнер. Брюнетка!

Она, сияя от любви, заполнившей ее всю, как заполняет гелий воздушный шарик, влетит в фильм на этом велосипеде и будет дальше исключительно летать и как будто бы даже вальсировать на колесах под чудесную музыку Петра Налича. Камера Алишера Хамидходжаева возьмет ее раздутый ветром светлый плащ вместе с неподвижным гранитом набережных, на солнце отсвечивающих чем-то бежевым. Она вдыхает полной грудью воздух, пахнущий весенней водой каналов, — и мы тоже начинаем дышать. Это сейчас очень трудно, «грудь стеснена», как написали б в старину. Но лучезарной радости жизни Даши Жовнер — Иры не поддаться нельзя.

Она моет огромные окна в турагентстве — словно рисует эту самую картину на пустыре, она отдается любимому Льву (Евгений Цыганов) как женщина и актриса, буквально вся, рассказывая ему что-то про Нину Заречную, пока он трахает ее в съемной квартире. Она хочет дать ему все разом, ведь секс и творчество неразрывны.

Э. Зиганшина (Евгения Николаевна)

Жовнер играет любовь в ее тысяче оттенков, взглядов, внутренних оценок. Она протанцовывает фильм-роль-судьбу с поразительной психологической точностью, подробностью абсолютно узнаваемых реакций, она тоже летит — не останавливаясь, не фиксируясь на чем-то, не мусоля одну эмоцию, а играя поток всего сразу с такой хореографически-стремительной легкостью, что дух захватывает, как на велосипеде… Володин встал бы на колени, гарантирую.

В одной из сцен, приехав разыскивать Льва в Приозерск, где тот работает на реставрации усадьбы, и выпив с ребятами, Ира — в доказательство того, что она актриса, — читает стихи. Володина «А девушки меж тем бегут, пересекая свет и тьму…». Этот принцип — бега, пересекающего свет и тьму, — Мирзоев делает ритмическим законом фильма. Чуть позже за нетрезвой Ирой по берегу Ладоги будет бежать нетрезвый парень из реставраторской группы, как будто узнавший стихи Володина. «В гугле посмотрел?» — резко оборвет его Ира. Володина-поэта мало кто знает. Парень упадет в холодную воду, а мы оценим режиссерскую иронию.

Когда-то Ю. М. Барбой гениально «догадался», что Володин совершил драматургическую реформу, сделав действенной категорией талант. Как Островский — деньги. У Володина всегда в центре — проблема человеческого таланта. Который не подчиняется коллективу («Фабричная девчонка»). Который мстит, если его зарывают в землю («Моя старшая сестра»). Который противостоит Муровеевым-Куропеевым («Назначение»). Который способен преображать («Фокусник») и врачевать («Похождения зубного врача»). Талант любить — то самое происшествие, которого может никто не заметить, как не замечает его самовлюбленный Лев — превосходный Евгений Цыганов, похожий на скучающего льва (пьесу Рустама Ибрагимбекова кинем к подножию этого кино тоже, там есть общие темы и мотивы, и когда-то один и тот же режиссер Кама Гинкас ставил и «Похожего на льва», и «Блондинку»).

Д. Жовнер (Ира)

Лев не талантлив. Ира не видит этого, поскольку освещает его своим талантом любить. Он сидит на репетиции в черной бейсболке без козырька — как будто в шапочке Мастера (кто видит — понимает и эту шутку, хотя, наверное, снимали «Блондинку» и «Мастера и Маргариту» одновременно). Он и у Володина не талантлив, но занимается альтернативным искусством, йогой, освобождением личности во всей ее полноте — вспомним студийное движение 1980-х, к концу которых и возникла «Блондинка». Мирзоев и Цыганов ко Льву безжалостны: он отвратительно высокомерен, когда говорит девчонкам-студийкам, что они глина, из которой он что-то там лепит, да и вообще — кто они такие, кто? Что до творчества, то в фильме подвальные эксперименты Льва в области «Чайки» совсем смешны, «Дикую утку» Мирзоев снимает как уничтожающую пародию на бездарный авангард, и вообще фильм не про художественный талант. Он про талант любить, отдаваться, догонять, теряя гравитацию, и быть непереносимым для того, кто не может жить, как ты, постоянно на таком же градусе. А не может практически никто из мужчин. «Мужчина не может дать счастья, он так устроен» — написано в каком-то рассказе Петрушевской. Помню всю жизнь. Мужчина всегда будет долго выбирать и почти всегда выберет удобный диван, кто бы ни лежал рядом. Этому Льву этой Иры — явно с перебором.

Кадр из фильма

Когда-то один мой знакомый на прямой вопрос, почему он, считающий себя классическим романтиком, не женился на женщине, которую любил и которая любила его до клиники (в прямом смысле — до нервной клиники), почему не ушел от жены с ее пюре и биточками, — ответил: «Она горела, как нижневартовский факел, а мне этого было не надо». (Для справки — в Нижневартовске пылают остатки природного газа.) В общем, все эти «романтики» — про то самое двоемирие, про удобных жен в одной реальности и прекрасных дам в другой. Чем и заканчивает Лев: женился, остепенился, занялся хозяйством… «Что-то я забыл…» — Цыганов произносит это без метафорического подтекста, роясь в хозяйственной сумке с продуктами, но все понятно. Забыл, да.

А в Ире—Жовнер сияет человеческий талант самоотреченности. И как же узнаешь все эти реакции — догонять, куда-то ехать, мчаться, искать — только бы увидеть, быть рядом, быть страницей его перу и хранителем его добру, пропади пропадом эта Цветаева, спасибо, впрочем, ей за вечные цитаты. Давно не встречалось кино, так похожего внутри на жизнь — ту, которая прожита, которая всегда и была именно жизнью с ее нечаянностями впопыхах… Да, она не похожа на сегодняшнюю реальность, но если забыл — надо вспомнить. «Блондинка» увозит нас на велосипеде в эмоциональную эмиграцию. В свободу, о которой говорит Ире старая актриса — Эра Зиганшина: «Бездумно жила. Но вольно. Может быть, смысл жизни в душевной свободе?»

Кадр из фильма

Однажды Дарья Жовнер (кстати, актриса театральная, ученица Виктора Рыжакова, того курса, где ставили «С любимыми не расставайтесь». И тут тоже тянется «наша ниточка», курс приезжал на Володинский фестиваль…) уже играла желание любить до голосового спазма. Но в «Блондинке» не узнать сумрачную Илу из «Тесноты» Кантемира Балагова, за которую фильму с его суперкрупными планами Жовнер прилетели и Канны, и «Белый слон», и номинация на «Нику».

Не раз уже Володина перелагали на другое время, на другие реалии. Выходила и «Настя» Данелии (через четверть века после фильма «Происшествие, которого никто не заметил» самого Володина), и парафраз «С любимыми не расставайтесь» Оксаны Бычковой (пьесу «переговорили на современный» в картине «Еще один год»). Фильм Павла Мирзоева удивительно тактично и тонко инкрустирует в володинский текст сегодняшнее, как бы вышивает по первоисточнику, боясь уколоть его слишком резким стежком.

Театральная структура фильма нарочито театральна: пролог, акт первый… а титры похожи на театральную программку. Все-таки экранизируют драматурга. И когда Володина нельзя ставить (запрет старшего сына, владельца прав), выход «Блондинки» восполняет зияющий пробел. И понимаешь, как не хватает сегодня володинского воздуха с этим Ириным желанием прожить не одну жизнь, а если одну — то по полной.

Д. Жовнер (Ира)

Но жизнь есть жизнь. И по сюжету картины Ира перекрашивается в блондинку. Чтобы быть как все и работать в турагентстве. А тут и туризм свертывается, и контора закрывается, и жить негде. Но в коридоре у благополучного Льва Ира видит свой украденный когда-то велосипед. Он прикован цепью (как вертолет у Мимино), но удачно покрашен в желтый цвет и ждет: хозяева, купившие его с рук у деревенских ворюг, не вальсируют на нем по набережным. «Обезноженная» когда-то потерей велика, Ира снова обретает возможность дыхания на скорости, дождя и стойкого сопротивления предлагаемым обстоятельствам. Она кружит под питерским летним дождем на желтом велосипеде, похожая на стихи Володина — все сразу.

Женщины, нас под руку берущие,
если надо — понемногу врущие…

А капли сверк, сверк, травинки мокнут…

Ты осветила все, что было прежде,
задолго до тебя,
таким весенним
таким широким светом! Ты осветила все.

А если не будет, не будет, не будет,
                не будет потом ничего?

Ты, музыка, так беспредметна —
                нет бань, собак, древесных крон…

Отпустите меня, отпустите,
                вы, овраги, глухая вода,
ссоры, склоки, суды, мордобитья —
                отпустите меня навсегда.

Стыдно быть несчастливым!

В фильме есть долгий план, снятый одним кадром. Ира идет по улице под дождем сквозь всю съемочную группу. Стоят автобусы, каждый занимается своим делом, под навесом у монитора режиссер, и, подойдя, Ира видит на просматриваемом материале себя саму… Опять две реальности встретились.

Это очень красивый кадр. Хочется так писать. Хочется так идти. Хочется так дышать.

Март 2024 г.