30 ЯНВАРЯ

Л. Толстой. «Холстомер».
Большой театр кукол.
Режиссер Руслан Кудашов.
Премьера 2008 г.

Старый «Холстомер» Руслана Кудашова — спектакль о несправедливой бесправности человека в мире безголовых извергов. Сегодня спектакль воспринимается по-настоящему остро: как будто речь идет не о пегом мерине со сложной судьбой, но о каждом из нас, невыгодно отличающемся от общепринятых норм. Мысль, тревожащая Мужика первого, — почему человек, со всей его жестокостью, глупостью и алчностью, является хозяином мира — тревожит и нас, сидящих в зрительном зале. И ответа на него не найдет никто. Надо сказать, что тема эта звучала также и в премьере этого сезона — «Еще один поход хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского и его верного оруженосца Санчо Панса, а также их старых и новых знакомых в ожидании конца известных времен, или Просто Дон Кихот» Кирилла Люкевича в театре «Суббота», где конь Росинант и осел Серый искренне не понимали, почему (а главное — когда) человек сделался мерой всех вещей.

«Холстомер». Сцена из спектакля. БТК. Фото из архива театра

На небольшой сцене расположена деревянная многофункциональная конструкция, напоминающая то ли стойло, то ли ворота, то ли колодец, то ли верстак, меняющая свою роль в зависимости от места действия рассказа.

Начинается спектакль прологом: из ниоткуда на сцену под звуки страшной вьюги выбрасывается человек ли, душа ли (Петр Васильев), стучится в ворота, которые открываются не скоро. На пороге — трое в белом (Михаил Гришин, Сергей Беспалов, Алена Первухина), держащие Писание и не пускающие путника, пока тот не расскажет свою историю. Жанр спектакля Кудашов определил как «хроника спасения одной души», предлагая при этом ретроспективный нарратив — попавший в рай (ли?) Холстомер повествует о своих мучениях, со дня рождения и до самой смерти, чтобы заветные врата открылись.

С начала рассказа Васильева посвящают в кукловоды, надевая на него холщовый синий зипун — в таких будут все четверо. На условном планшете появится маленькая несчастная марионетка — пегая лошадка, от ее лица и продолжится повествование. По ходу жизни Холстомера марионетка будет меняться, увеличиваясь в размерах, но оставаясь глубоко несчастной и хилой. Остальные герои спектакля — мать Холстомера, Нестер, рысак Лебедь, гусар, Васька и прочие второстепенные — представлены теневыми, планшетными, тростевыми… Таким образом, толстовская связь Холстомера с Высшим явлена в этих марионеточных нитях, принадлежащих лишь ему одному. Все люди — обезличенные, обезглавленные и гротескные, демонстративно неспособные владеть целым миром («моя лошадь, моя земля, мой воздух, моя вода», — удивленно повторяет человеческие тезисы пегий мерин, не в силах их осознать). Немногочисленные любовные сцены, решенные миниатюрами на теневом экране, растворяются так же быстро, как и появляются, едва нарушая нарочито-игровой темп спектакля.

В конце, когда «хроника» заканчивается, душу Холстомера в человеческом облике пропускают дальше, к свету. А человеки в зале остаются наедине со всем принадлежащим им «миром».