Е. Водолазкин. «Лавр».
Магнитогорский драматический театр им. А. С. Пушкина.
Режиссер Алексей Вотяков, художники Алексей Вотяков, Вячеслав Виданов

Спектакль начинается с конференции по юродству. Внезапно приходит человек и говорит: «Давайте сыграем!» Конференция резко прерывается, и мне кажется, что в этом — маленький ключик к спектаклю: давайте не будем играть «Иранскую конференцию», пусть будет игровой театр разных форм. Этот резкий переход обоснован, и резкость его понятна: юродство — самый короткий путь к скоморошеству, а в русской природе юродство и скоморошество связаны, они работают как единый механизм, все русские вопросы решаются через этот язык и эти переходы.

А. Зубова (Устина), И. Погорелов (Арсений). Фото И. Пятинина

Водолазкин пишет, что русское сознание работает с глобальными понятиями времени, в том числе с концом света. В системе скоморошества и театрализации мира конец света — это последний спектакль. И этот последний спектакль происходит на наших глазах, потому такая бесконечно длинная смесь жанров: мы должны наиграться во все сразу, должны сыграть все в последний раз. Время как бы укладывается во время спектакля, становится равно ему: человек живет только тогда, когда играет свой спектакль. Отсюда — идея взаимоотношения с Богом. Она и у Водолазкина проходит по периферии (у Лавра нет проблем духовного роста, приближения к Богу, у него система вины и покаяния), а тут она вписывается в театральную историю: в театре вина всегда есть, а смерти нет. И театральная Устина все время жива, и любой герой воскресает. Если начинать просеивать спектакль через это сито, удачи и ошибки этого сценического текста выстраиваются в ряд. И смешение театральных языков, и постановочная избыточность перестают иметь значение. Все — театр. Скоморох — предсказатель Фома, прекрасно сыгранный Юрием Дувановым, скоморохи — все герои Надежды Лавровой, здесь нет разницы между персонажем-коровой, персонажем-ослом и персонажем-Лавром. Да, элементы бытового часто перехлестывают, и театральные крестьяне становятся серьезными, оперными, а не игровыми, они идут с кольями на греховную роженицу — как взаправду, не хватает иронии, отстранения, много нарратива, часть спектакля уходит в пересказ. Но путь взят правильный: как театральные люди, мы можем понять многомерность, многожанровость мира только через театр и поэтому туда идем. Вотяков каждую сцену прочитывает своим театральным языком, может быть, недостаточно радикальным, путая фактуры, смешивая французское с нижегородским, лирику и метафору. Но это интересно. Замешал все густо и немного завяз…

Огромная серьезная работа.

Июнь 2023 г.