«Актрисы». 2023.
Режиссер Федор Бондарчук, автор сценария Паулина Андреева

Первые эпизоды сериала «Актрисы» вышли на стриминговых платформах стратегически вовремя — в конце марта, когда абитуриенты театральных вузов обычно уже взволнованы своими перспективами на поступление. Второй после «Психа» многосерийный проект режиссера Федора Бондарчука по сценарию Паулины Андреевой наверняка успел отвратить от набора этого года пригоршню душ особенно впечатлительных и нежных — изнанка актерской жизни, которую создатели шоу, словно глотнув сыворотки правды, захотели презентовать зрителю с доходящей до саморазоблачения достоверностью, получилась очень уж неприглядной. Знакомой, но предательски монохромной.

Подглядывая за миром «Актрис», попадаешь в зону серой, с редкими импульсными просветами, морали: варьируется здесь только густота оттенков, то есть степень беспринципности персонажей. У Бондарчука и Андреевой (под патронатом Валерия Тодоровского, выступившего в качестве одного из продюсеров) получилась нишевая вариация на темы «Содержанок»: тоже история про блеск и нищету Москвы, но — сугубо артистической, кино-театральной. По крайней мере без убийств, зато с суицидом.

Стартует трехактное (чтобы совсем как в театре) действо, в центре которого три актрисы-«frenemies» (наполовину друзья, наполовину враги), в 2014 году. Экзальтированная популярная артистка Полина (Светлана Ходченкова), разочарованная и в профессии, и в развалившемся браке, в поисках спасения своей заблудшей души с головой уходит в православие. Ее без пяти минут бывший муж, еще более популярный артист, невротик и классический бабник Гера (Алексей Макаров), разочарованный во всем на свете, с головой уходит в окно. Параллельно этому трагифарсу разворачиваются драмы молодящейся Алены (Елена Николаева) и, наоборот, матереющей Оксаны (Полина Пушкарук): первая в надежде построить звездную карьеру прячет от неба и земли «старящего» ее сына-подростка, отношения с которым стремительно летят в тартарары, вторая в самом начале профессионального пути ввязывается в любовный абьюз с коллегой по актерскому цеху, ничтожно-мнительным неудачником Колей (Павел Попов), превращаясь к третьему акту (2020 год, начало пандемии) в хронически беременную, безработную и по уши увязшую в житейском болоте истеричку.

Размышляя о природе актерской души, философ Федор Степун в 20-х годах прошлого века вывел блистательную формулу ее непреодолимой дихотомии: «Артистическая душа — всегда душа грешная и святая, слепая и пророческая, страстно всему отдающаяся и холодно наблюдающая себя со стороны, в священном страхе строящая свою жизнь и с горькой иронией провоцирующая свое строительство». При узнаваемости обстановки (в «роли» вымышленного ГДТ, главного драмтеатра страны, — МХТ им. А. П. Чехова, шехтельский модерн которого обильно и любовно отснят оператором Юрием Никогосовым) и при общей достоверности внутрицеховых коллизий есть в сериале Бондарчука и Андреевой, претендующем на критическое высказывание об актерской природе, принципиальная неправда, на корню уничтожающая пресловутую «жизненность» проекта: здесь тотально нарушен баланс полярностей — от дихотомии не осталось и следа.

Души артистов, выдуманных Андреевой, уверенно тяготеют лишь к греху, слепоте и саморазрушению: жизнь персонажей состоит из разврата, погони за громкой славой и большим кушем, бутафорского шика, интриг, истерик и злоупотребления алкоголем (по цензурным, видимо, соображениям в «Актрисах» никто не расчехляет запрещенные вещества — очаровательно наивный штришок). «Святость» же тут назывная, иллюстративная — даже в случае с воцерковленной героиней Ходченковой, которая нервически носится со своими иконами, зато с людьми ведет себя отнюдь не по-христиански.

Актера, философски изрекает после поминок Геры повидавшая виды Алена, не лечит ничего кроме смерти. Это приговор, который актриса-сценаристка Паулина Андреева, судя по мрачноватому настроению сериала, депрессивно подписывает и своим героям, и своим коллегам — и, стало быть, самой себе. Однако он очень спорный: психологически стабильных людей среди актеров действительно мало, а вот глубокие, думающие, чутко воспринимающие реальность встречаются — это качества больших артистов, медиаторов — обладателей не только «слепой», но и той самой «пророческой» составляющей души, про которую писал Степун. В крысиных же бегах, что Андреева устроила своим персонажам, нет места ни мысли, ни искусству: единственный, кто здесь всерьез задумывается о творческом развитии, — это Гера, незадолго до самоубийства убеждающий агента Ларису (Анна Невская) устроить его в малобюджетное, зато авторское, осмысленное кино. Лишь взвинченного Геру, исчезающего с экрана уже в конце первого эпизода, авторы «Актрис» и исполнитель роли Алексей Макаров сумели сделать человеком одаренным, с намеком на глубину.

В сущности же, Федор Бондарчук мог бы назвать сериал не «Актрисы», а «Актриски» — потому что только о талантах мелкого калибра в нем, после Гериной смерти, речь и пойдет. Сознательно деромантизируя профессию, стремясь подсветить самые темные и пыльные ее углы, обычно недоступные взгляду публики, привыкшей видеть актера кем-то вроде сошедшего с небес бога, авторы впали в другую крайность. В результате на экране у них ни богов, ни пророков-медиаторов, ни хотя бы художников — одни ремесленники, которые, покупая в мхатовской (точнее, в ГДТшной) столовке пирожок за пятьдесят рублей, стремятся, ко всему прочему, пролезть без очереди.

И души их — такие же мелкотравчатые, как и дарования. «Сбитый летчик» Степа (Сергей Гилев), временами сладостно напивающийся до экстатических плясок с понятно-какой-белочкой (драйвовая танцевальная сцена — дуэт Гилева и актера в ростовом костюме), не желает напрягаться и выбирать между Полиной и Ларисой, своим агентом, поэтому слегка отлетевшее трио практикует полиаморию. Зазвездившаяся Полина, не видящая дальше своего носа, в разгар ковида безответственно нарушает карантин, после чего ее пожилой отец (Алексей Гуськов) отъезжает в «красную зону» с критическим поражением легких — вполне вероятно, навсегда. Невостребованный Коля изменяет беременной жене, вдвойне невостребованной Оксане. Оксана, спустя годы простоя получив приглашения сразу в несколько проектов, равнодушно скидывает детей на Колю, словно балласт. Продолжать перечень аморальностей можно долго: все эти эгоцентрики просто неспособны думать ни о ком, кроме себя. Ситуативно им, великовозрастным анфан терриблям, все-таки сочувствуешь (иначе смотреть было бы невозможно), но, в сущности, в «Актрисах» не жалко никого из актерской братии. Никого, включая обаятельного юбочника Геру.

Что до формальной стороны проекта, то она удалась Бондарчуку значительно больше, чем содержательная. За хорошо выстроенным кадром чувствуется свойственный режиссеру грандиозный производственный размах — «картинка» в «Актрисах» эстетская, вылощенная и очень дорогая. К тому же продюсер Валерий Тодоровский, опасаясь, что экран затопит беспросветная околотеатральная бытовуха (как, несомненно, и случилось бы), придумал для «Актрис» неожиданный ход в духе своих «Стиляг» — каждый эпизод сериала заканчивается танцем, в котором авторы дают героям возможность пластически досказать то, что не передать словами. И этот «шоу-балет», сбивающий поначалу с толку (ничто, кроме клипмейкерского прошлого Бондарчука, не предвещало), — самая большая удача проекта. Некоторые танцы — как тот, что в конце первого эпизода, под злого «Арлекино», — превращаются в пропитанные горьким черным юмором сатирические зарисовки. Артист для обывателя зачастую не личность, а функция, марионетка на ниточках, он якобы всегда должен развлекать — и потому улыбчивые фанатки непринужденно делают селфи на фоне Геры, распростертого на асфальте в луже своей крови. Или вот — в конце второй серии — в танце запускается конвейер формального публичного горевания: траурные жесты участников Гериных поминок уже отточены многократными повторениями, лишены индивидуальности — что-что, а коллективно, напоказ, скорбеть в нашем обществе умеют хорошо.

Иные номера визуально обостряют конфликты между персонажами: завораживающий, экспрессивный танец героинь Ходченковой, Николаевой и Пушкарук — то ли подружек, то ли врагинь — контемпорари со сложной внутренней драматургией. Другие «клипы» — воплощенные аллегории: жутковатая пара в черном, вторгающаяся в квартиры и зловеще кружащая над героями, — это пандемия коронавируса, коснувшаяся каждой семьи. Кстати, что Бондарчуку и Андреевой удалось передать по-настоящему достоверно и узнаваемо, так это сводящую с ума ковидную атмосферу — карантинные реалии, тревожные и абсурдные. Даже про мем «Наташа и коты» не забыли — с ним, пока его женщины пытаются работать, истерически носится по дому Степаша Гилева.

В плане актерских работ проект получился без прорывов — за исключением Лолиты Милявской, блистательно сыгравшей мудрого директора ГДТ Ольгу Владимировну, страшно несчастную женщину, личная драма которой вдруг потянула за собой и драму профессиональную. Есть и яркие провалы, например, исполнительница одной из главных ролей Полина Пушкарук с чудовищной дикцией — такое ощущение, что у актрисы во рту камни, которые, ударяясь друг о друга, постоянно грохочут, лишая зрителей возможности расслышать половину ее текста. Неудачен и выбор модели Анастасии Красовской на роль скрипачки Маши — последнего увлечения Геры. Юная героиня очаровательна в своей трепетной любви к кумиру, но чувствуется, что актерского образования у Красовской нет — ни интонациями, ни пластикой она не владеет. Все остальные в целом работают ровно — так, что и написать-то о них нечего.

«Вставай, мы там все уронили», — говорят своей хозяйке Наташе коты из легендарного мема ковидной эпохи. Федор Бондарчук и Паулина Андреева сделали, в сущности, то же самое — они «уронили вообще все»: следуя за желанием развенчать миф, будто актеры — это небожители, перевернули его вверх тормашками, превратив своих героев в коптящих небо грешников. Правдивей, однако, от этого не стало.

Май 2023 г.