«Дедал». Инженерный театр АХЕ.
Премьера на сцене театра L’epee du bois (Картушери, Париж) при поддержке Moulin fondu

«Сегодня нет места культуре в современной России, она заменена пропагандой, поэтому театр АХЕ прекращает свою деятельность здесь и вступает в новую, европейскую жизнь. АХЕ был рожден диссидентами и продолжает свою жизнь в изгнании…» — заявил в своем манифесте Инженерный театр АХЕ и приземлился в Париже осенью 2022 года. Все начал с нуля, оставив свои сценические машины в России. Конечно, у него была фора по сравнению с драматическими режиссерами и актерами: это театр художника, не требующий слов, много гастролировавший по Европе, известный профессионалам.

С. Азеев, Н. Хамов в спектакле «Дедал». Фото С. Любимова

Первым партнером компании стал один из старейших, известнейших французских уличных театров — «Оппозито», близкий им по духу, взрывающий привычную жизнь городов своими спектаклями уже более 25 лет. Они предоставили свои мастерские «Мулан фондю» для создания новых машин. Сцену для премьеры дал театр L’epee de bois (дословно — «деревянная шпага»). Он расположен в знаменитой Картушери, рядом с «Театром солнца» Арианы Мнушкиной.

Пространство сцены L’epee de bois выразительно само по себе — это огромных размеров ангар белого кирпича, с тремя арками, с очень высокими потолками, в одной из частей которого расположены кресла для зрителей… В центре сцены — шестиметровая красная стела, движущаяся во всех плоскостях, — первая сценическая машина, созданная после эмиграции. Вокруг нее — движущееся кольцо. Четыре больших железных ящика, напоминающие чемоданы, стоят на столах, расположенных словно в углах воображаемого квадрата. Рядом — приставные металлические лестницы. На сцене Максим Исаев, Николай Хамов, Сергей Азеев, за пультом — директор театра Вадим Гололобов.

У спектакля было два названия: первый лабораторный показ назывался «Икар», а премьера — «Дедал». Акцент был поставлен именно на отце Икара, изобретателе лабиринта, отправившем своего сына в небо. Это история про побег из плена, освобождение из лабиринта и обретение свободы. Устремленные вверх лестницы безусловно напоминают о лестнице Иакова, соединяющей землю и небо. Каждая из них символизирует одно из испытаний стихиями, которое проходит герой Ника Хамова перед тем, как взлететь в воздух: одна возвышается над чемоданом из пепла — земля, другая дымит — воздух, из третьей льется водопад — вода, четвертая горит — огонь. Максим Исаев приводит в движение весь материальный мир спектакля, диктует правила игры в роли не просто инженера, но и творца, отдающего своего сына испытаниям. Герой стремится спрятаться в железном ящике, закрыться, чтобы его никто не трогал, но трикстер в исполнении Сергея Азеева гоняет его по лабиринту чемоданов, провоцируя на действие.

Закрепив себя на конце красной стелы, Ник Хамов взлетает в воздух, и в этот момент захватывает дух. Он неспешно, словно в невесомости, парит над сценой, вращаясь и меняя высоту, падая и вновь взмывая. В его полете есть не только свобода, но и смерть: тело обмякает, словно наколотое на острие копья, как будто в смерти есть покой. Этот мотив возникал и в самом начале спектакля, когда герой Сергея Азеева, весь в бутафорской крови, удобно устраивался в ящике, как в ванне, хотя похож он был на гроб.

Контекст, в котором Инженерный театр АХЕ собирает себя заново, включает помимо общего кризиса культуры, бессильной перед лицом реальной трагедии, еще, возможно, и кризис искренности. Можно сколько угодно говорить любые слова людям, переживающим горе от безвременной потери близких, но делать вид, что их опыт можно разделить, да и в целом осмыслить, — ложь. В этой сложности АХЕ не призывают ни к чему, не ищут виноватых, не осмысляют причины происходящего, а рассказывают притчу на языке универсальных символов греческих мифов и христианства. И в этом есть честность.

Январь 2023 г.