Повесть Валентина Распутина «Живи и помни» режиссер Григорий Козлов прочитал как народную заплачку. Деревня Атамановка, притулившаяся на правом берегу Ангары в спектакле «Мастерской» — заповедное место, которое везде и нигде. Разве лодка Харона довезет до ее берегов (стоящая по центру лодка — главный декорационный элемент спектакля). Начинает сказ хор, выстроившийся на авансцене, — сказ о жизни, любви и гибели Андрея — деревенского мужика, солдата-дезертира и его жены Настены.

В основе повести Валентина Распутина — извечный трагический конфликт долга и чувства. Ушедший на Отечественную войну Андрей после ранений и госпиталя так заскучал по жене, что вместо воинской части поехал в другую сторону. Вчерашний герой в одночасье стал дезертиром. Жена Настена, тосковавшая по мужу, — счастлива, что он жив, но отчетливо понимает, что теперь никогда сама не может посмотреть прямо в глаза подружкам, потерявшим на войне мужей.

В античной трагедии вину героев судил монолитный хор. В спектакле Григория Козлова хор — собрание индивидуальностей — деревенских баб и мужиков, среди которых соседи, друзья, подруги, родные. Те, на чьих глазах прошла жизнь. Те, кто помнят и первый день молодоженов, приехавших после свадьбы в Атамановку, и проводы Андрея на войну, и жизнь Настены в военную пору.

Семеро актеров «Мастерской» (Алена Артемова, Ольга Афанасьева, Ксения Морозова, Илья Борисов, Константин Гришанов, Дмитрий Житков, Евгений Шумейко) виртуозно соединяют бытовую правду образов и приподнятость сказовой интонации, историческую точность и песенный лад повествования. У каждого есть свой «крупный план»: и у счетовода Иннокентия Ивановича (Илья Борисов), и у разбитной жалостливой Надьки (Ксения Морозова), и у дождавшейся покалеченного мужа Лизы (Алена Артемова), и у мучающегося отца Андрея (Константин Гришанов). В упор глядя на невестку, отец Андрея глухо просит сказать: где прячется сын? Где стервец схоронился и почему не пришел взглянуть в глаза опозоренному отцу?

Алексей Ведерников играет Андрея Гуськова тем шалым русским мужиком, которого и на подвиг, и на подлость может толкнуть свободолюбивый и неукротимый дух. Дикое сердце не слушается головы. А когда опамятовался «что же я делаю?» — выпрямлять судьбу уже поздно. Опасливые движения загнанного зверя, ни в чем не знающего меры: ни в любви, ни в ненависти. Он обещает: «Предашь — мертвый приду язык вырвать» так, что его герою верится. Такой и любит изо всех жил, но и убьет без раздумий, если волна накатит. Гибель живет где-то рядом с этим героем, и как ни хлопочи жена, — такого не спасешь, не сохранишь.

«Чисто леший» — заливисто смеется Настена-Арина Лыкова, разглядывая своего непутевого мужа. И в смехе и радость, и боль, и предчувствие краткости отпущенного времени вдвоем. Иконописное лицо, тихий голос, редкие всплески усталости и страха, и — стальной стержень внутри. Не согнуть, не сломать.

Русские женщины — лучшее, что Россия подарила миру. Героиня Арины Лыковой обладает той нравственной силой, рядом с которой тушуются самые могучие герои. И готова взять на себя вину любимого, разделить ее с ним. Готова вынести презрение и ненависть, готова терпеть и страдать. Она стоит на краю лодки, поддерживая руками свой тяжелый живот (долгожданный сын!), смотрит на преследователей и в воды Ангары. И ступает за борт осторожно-осторожно, чтобы не потревожить ни ребенка во чреве, ни матери-реки…

И — скорбной эпитафией звучит эпилог. Хор прощается с героиней, отпускает ей грехи, оплакивая погибшую дочь Атамановки. И качаются над сценой — деревянные люльки памятью о нерожденном младенце.

Спектакль, сыгранный на малой сцене, звучит отнюдь не камерно. Он входит в недлинный, но такой важный ряд постановок по деревенской прозе, среди которых и «Три мешка сорной пшеницы» Георгия Товстоногова, и «Деревянные кони» Юрия Любимова, и конечно «Братья и сестры» Льва Додина, — спектакли, сохранившие поэзию и правду русской деревни, ее высокие минуты и тяжкие провалы, то чем спасаются и от чего гибнут.