«Брух. Сюита». На музыку М. Бруха.
Театр балета им. Леонида Якобсона.
Хореограф Игорь Булыцын, художник Альона Пикалова.

Задник — плотного смутно-желтого цвета, будто мы в эпицентре песчаной бури. По этому заднику ездит вверх-вниз горизонтальная электрическая полоса — линия горизонта? Уж больно сильно она колеблется, разве что мы то и дело ныряем в яму, а затем снова поднимаемся на бархан. Периодически «день в песках» сменяется «ночью». В фонограмме звучит Макс Брух — один из последних немецких романтиков (1838–1920), вкладывавший в свои сочинения столько энергии восстания, революции, победы, что в наше время усталости и упадка его опусы воспринимаются с несомненным уважением, но чувство это несколько музейного толка. Вот так вот люди думали и чувствовали? В самом деле?

Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.

Театр балета имени Леонида Якобсона, в свое время созданный хореографом-новатором, считает необходимым давать слово авторам новых поколений — и нынешняя его премьера вписывается в эту традицию. Игорю Булыцыну 34, после окончания хореографического училища в Уфе (класс Серафимы Саттаровой) он пришел в Екатеринбургский театр оперы и балета (ныне работающий под маркой «Урал Опера Балет») и очень быстро стал не только танцевать, но и сочинять хореографию. Тогда с подачи правившего в театре Вячеслава Самодурова в Екатеринбурге регулярно проходили «Dance платформы» — артисты пробовали себя в роли хореографов, — и Булыцын стал принимать в них активное участие. Полдюжины миниатюр, одноактовка «Танцеметрия» на музыку Сергея Гилёва и Дмитрия Селипанова — и вот в прошлом году случилась премьера одноактного балета «Птицы» на музыку Отторино Респиги, вошедшего в репертуар театра. И «Танцеметрия», и «Птицы» запомнились разреженной структурой текста — паузы были ничуть не менее важны, чем движение. Если говорить о влияниях (отдаленных, никакой «копипасты»), то можно вспомнить Форсайта (интерес к разбору, деконструкции движения) и Каннингема (нежелание ограничиваться только «человеческой» пластикой). Именно с этим багажом лауреат «Золотой Маски» (в 2017 году его Меркуцио в спектакле Вячеслава Самодурова был назван лучшей мужской ролью сезона) пришел на постановку в Театр балета имени Леонида Якобсона.

Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.

Булыцын собрал фонограмму для балета из двух сочинений Бруха: были взяты фрагменты «Сюиты для оркестра на русские народные мелодии» (1905-й, пламя первой русской революции пылает в партитуре) и к ним присоединена сюита «Шведские танцы» (1892-й, со своеобразно воинственной лирикой). Он выбрал семь человек из превосходно выученной труппы «якобсонов» (три танцовщика, четыре танцовщицы) и сочинил небольшой одноактный балет, который весь — про сопротивление рутине, про восстание и обязательную победу. Это не значит, что в «Брухе» нет места личной жизни — еще как есть: в паузе между боями герой может и колена преклонить перед любимой женщиной, и прижаться лбом к ее животу — но это «глаз бури», секундное затишье, а дальше снова — буйные полеты и прыжки.

Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.

Соло, дуэты и маленькие ансамбли сменяют друг друга в том темпе, что свойственен был романтикам, а обговорен еще их ближайшими предшественниками: буря и натиск. Классические балетные формы не то чтобы ломаются, но вдруг обретают неожиданные углы: например, танцовщикам положено в жете облетать сцену по кругу — здесь три парня жестко обозначают треугольник (у каждого — своя траектория). Все на максимум, все слегка чересчур — и ноги девицы бросают слишком высоко, и развороты слишком резки. Этот балет — он про существование на грани, когда потери не важны, важна только победа (что принципиально — каждый революционер сам решает, стоит ли платить такую цену). При этом запомнятся ли грядущим поколениям те, кто эту победу добыл, — не факт, и авторы балета это прекрасно осознают. Поэтому из семерки не выделены «главные» и «второстепенные» партии и все артисты одеты в одинаковые трико (не атрибут времени, не атрибут места, неважно, где это все происходит, важно только, что в этой истории все люди равны). И конечно, символичен финал, когда меняется свет (за световую партитуру отвечает Евгений Ганзбург) и люди превращаются в силуэты на светлом фоне. Их уже почти нет, а через секунду — нет совсем, занавес.

Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.

Следует назвать всех артистов, участвовавших в спектакле, — это их художественное свершение, это их победа. Валери Гомес де Кадис, Ирина Корякова, Галина Михирёва, Мария Репетиева, Марсель Казыханов, Андрей Сорокин, Вячеслав Спильчевский — великолепная семерка, рассказавшая историю о сражении с тьмой, с песчаной мглой, со всеми гадостями на этой земле и прорисовавшая своими телами обязательную будущую победу человека. Артистам, хореографу Булыцыну и худруку компании Андриану Фадееву, позвавшему хореографа на постановку, — браво!