«Дягилев». На музыку М. Равеля и К. Дебюсси.
Проект фестиваля «Нам нужен Дягилев».
Хореограф Алессандро Каггеджи, режиссер Сергей Глазков, дирижер Павел Сорокин, сценограф Игорь Чапурин.

Премьера этого спектакля состоялась в Большом театре, но Большому театру он не принадлежит. Как выяснилось ровно в эти дни, на свете существует фестиваль «Нам нужен Дягилев», который возглавляет и. о. ректора Дипломатической академии Сергей Шитьков. В программе этого феста светские дегустации, не менее светские тусовки и концерты Дениса Мацуева — то есть развлечения для довольно специфического круга зрителей, обычно никак не совпадающего с кругом просвещенных балетоманов и меломанов. Но круг этот, во-первых, узок — два вечера подряд даже Новую сцену Большого театра этой публикой не заполнишь, а во-вторых, придирчив — кто же из наших мадам Вандербильд полезет на ярус? Приемлемы только партер и амфитеатр. Поэтому вместо того, чтобы сделать мероприятие закрытым (как многие другие), часть билетов пустили в продажу (по космическим ценам, круче «Щелкунчика») — и таким образом премьера стала событием общественным и подлежащим обсуждению. Что ж, обсудим.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Оформлением спектакля занимался знаменитый дизайнер Игорь Чапурин — человек для балета не новый, сделавший вполне внятные наряды для персонажей «Ромео и Джульетты» Севагина — Богомолова в МАМТе, а в свое время поразивший публику своей работой в балете Анжелена Прельжокажа «А дальше — тысячелетие покоя» в Большом. Однако самые новаторские решения были им предложены для одноактовки Мауро Бигонзетти «Cinque», что можно было видеть также на сцене главного театра страны: пачки из натуральной кожи нескоро забудут и артисты, и зрители. То есть ожидать от художника вполне дягилевского риска на грани безумия мы имели право — но увы. Создавая пространство балета, он предложил нам взглянуть на пустую сцену и закулисье оперного театра с массивными ящиками (предполагается, заполненными имуществом Дягилевской антрепризы) и темным зеркалом репетиционного зала, а героев одел «исторически». То есть того «ах!», что звучало при открытии занавеса на балетах Дягилевской антрепризы, в зале не случилось. Не спасли ситуацию и хореограф с режиссером.

Алессандро Каггеджи — честолюбивый англичанин итальянского происхождения, еще в детстве решивший, что в жизни надо брать все самое лучшее, и потому настоявший на том, что балету он будет учиться в России. Десять лет назад он окончил Московскую академию хореографии и был принят в труппу Татарского театра оперы и балета, где вполне успешно танцевал до 2023 года. Но театр в Казани, тщательно собирающий звездную труппу, известен крайним консерватизмом в плане хореографии — шансов поставить что-то на родной сцене у его артистов нет. А Каггеджи все больше и больше хотел сочинять сам — и потому два года назад ушел из Казани в Екатеринбург, где, как известно, то и дело появляются новые имена хореографов. Занятно, что масштабного дебюта именно на Урале он пока не получил (сделал лишь один номер в гала-концерте) — зато поставил одноактовку на музыку Павла Хааса в проекте «Терезин. Квартет» в Нижегородском театре оперы и балета, а затем там же — полнометражный «Золотой ключик» Моисея Вайнберга. Таким образом, «Дягилев» — его второй (после «Ключика») большой балет. Хотя когда хореограф договаривался об этой работе с премьером Большого театра Денисом Родькиным, что стал двигателем всей истории, и идея, и формат предполагались другими: Каггеджи должен был в честь Дягилева поставить новую версию «Дафниса и Хлои» Равеля. Но в процессе обсуждения и репетиций проект разросся, в центр сюжета вышел сам Сергей Павлович, а «Дафнис и Хлоя» стал «балетом в балете» (история теперь происходит в 1912 году, когда Фокин готовит премьеру этого древнегреческого романа в Дягилевской антрепризе, а Дягилеву она все менее интересна, потому что параллельно Нижинский работает над «Послеполуденным отдыхом фавна», и импресарио именно на него решает сделать ставку). В помощь почти что дебютанту Каггеджи был придан опытный режиссер МХАТа имени Горького Сергей Глазков, известный прежде всего «Петром и Февронией» («спектаклем о святости семьи и семейных ценностей», как он отрекомендован на сайте театра). Если учесть, что у Сергея Павловича Дягилева были сложные отношения с семейными ценностями, решение выглядит нетривиальным.

Д. Родькин (Дягилев).
Фото — Владимир Луповской.

Итак, в заглавной роли Денис Родькин. Статный и высокий молодой человек, один из самых видных танцовщиков Москвы. В свое время его — выпускника Школы танца ансамбля «Гжель» — взяли в Большой «в копья», ну то есть на роли стражников, не танцующих, но украшающих собой старинные постановки про царственных особ, у которых, естественно, много охраны. Но артиста заметил еще танцевавший в Большом Николай Цискаридзе, сказал ему что-то вроде «Слушай внимательно! Брось курить! Начинается отделка щенка под капитана!» — и взял в свой класс, где был жесток, если не жесток — но в результате Большой таки получил весьма качественного солиста для классического репертуара. Стать по-настоящему большим артистом Родькину мешает только одно: глубинное душевное спокойствие. Может быть, именно из-за дара внутреннего равновесия он мог тогда учиться у Цискаридзе, внимательно перенимая секреты мастерства и не пытаясь рыдать после каждого едкого замечания, — но это вот спокойствие мешает ему быть романтическим героем на сцене. С чего ему захотелось стать в новом спектакле именно Дягилевым — загадка артистической души. Танцовщик, прекрасно чувствующий себя в образцово воспитанном теле, — в роли человека, у которого были большие проблемы со здоровьем? Аккуратный исполнитель — в роли творца театра? И это при том, что к актерской игре как таковой первоклассный танцовщик, по-видимому, вообще не склонен?

Прежде всего в этом балете мы видим Дягилева в диалоге с Цыганкой (Анастасия Меськова): это не реальная женщина, а какой-то злой дух, преследующий героя. (Известно, что некая гадалка предсказала Дягилеву «смерть на воде», отчего он боялся плавать на пароходах; умер же в Венеции.) Дягилев мечется по сцене, Цыганка его преследует — и он бьет воздух руками и валяется на земле, выражая душевное смятение. Мало кто способен воспроизводить всю эту буйную пантомиму с таким невозмутимым видом — но Родькин есть Родькин: руки жестикулируют, транслируется же полная безмятежность. Затем начинается история «Дафниса и Хлои»: импресарио инициирует постановку балета, «раздавая руководящие указания» с помощью палки. Импозантная трость в его руках — оружие: он гоняет ею композитора Равеля (Вячеслав Лопатин), художника Бакста (Денис Савин) и хореографа Фокина (Семен Чудин), а те дрожат и спешат выполнить приказы босса. (Художник изображает, что он рисует кистью, хореограф делает пару движений из тех, которыми балетные начинают утро, и т. п.) Хуже всего приходится Нижинскому (Дмитрий Смилевски). С помощью певца Петра и Февронии хореограф убрал все возмутительные подробности взаимоотношений импресарио и танцовщика, и теперь статный Дягилев просто терроризирует убогого молодого человека, который готов в любую секунду забиться в припадке (от палки этого Карабаса-Барабаса бедолагу спасает балерина Карсавина, в роли которой выступила Элеонора Севенард). Ужасно забавно, что, заставив наконец своих марионеток работать, Дягилев в этом спектакле сам показывает Нижинскому, как надо делать поддержки, и даже сочиняет некий хореографический текст. То есть (если вспоминать реальную историю) Фокин именно поэтому обиделся и ушел из труппы? Ну, при таких-то композициях его можно понять.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

В этом спектакле, состоящем из двух неравноценных по времени действий (50 минут и 25), занята почти половина премьеров Большого (пять из одиннадцати), и всем им, по сути, нечего танцевать. Нет, поставлены прыжки и вращения, но нет партий как таковых, нет характеров (кроме «карабасовского» у главного героя, что воплощен в пантомиме, а не в танце), нет своего стиля. Под музыку Равеля (поскольку «Дафнис и Хлоя») и Дебюсси (поскольку Нижинский пытается сочинять «Послеполуденный отдых фавна», характерно складывая руки), старательно исполняемую оркестром Большого театра, они разыгрывают комикс о злобном импресарио, которого в итоге доканает хищная цыганка. Поверить, что все эти изображаемые ими на сцене жалкие люди что-то сотворили в истории искусства, — решительно невозможно. Говорят, что спектакль собираются повезти на гастроли по городам России. Надеюсь, он перейдет в формат частной вечеринки и в публичных афишах больше не появится.